Сергей мог стоять с отсутствующим видом, не замечая ничего вокруг, причем даже выстрелы и взрывы не могли вывести его из этого состояния (ради смеха сослуживцы пару раз устраивали ему подобные проверки – на стрельбище кто-то вдруг начинал без предупреждения палить по мишеням, а остальные веселились при виде Головкина, который безразлично наблюдал за процессом).
Пять дней в неделю они должны были слушать лекции по истории коммунизма и патриотическому воспитанию, учиться собирать и разбирать «АК-74» и пропалывать поле ближайшего совхоза, а на выходных разрешалось съездить домой при условии прибытия в часть вечером воскресенья.
В первые выходные Головкин поехал к родителям. Сестра уже вступила в сложную пору переходного возраста. Увидев Сергея, она вежливо поздоровалась, но затем, пока они пили на кухне чай, в воздухе висело натянутое молчание. Им попросту не о чем было говорить. Впрочем, оказалось, что с матерью и отцом его тоже больше ничто не объединяет. Отец даже больше не издевался над сыном из-за выбора профессии, нелюдимости или несуразности. Это была встреча чужих людей, которые изо всех сил старались поддерживать подобие светской беседы. Его комнату теперь целиком и полностью захватила сестра, и Сергею было неприятно видеть, как она сидит на тахте, на которой он спал с самого детства. Казалось, его просто вычеркнули и у него больше нет места, которое можно было бы назвать своим домом и своей территорией. Выделенная конезаводом комната была временным пристанищем: для того и существуют, в конце концов, общежития. Здесь, у родителей, он чувствовал себя лишним, и в целом мире, похоже, ему не было места.
На следующий день Головкин ушел из дома рано утром. В часть нужно было явиться только к вечеру, поэтому он отправился на железнодорожную станцию. Впервые он ехал не из смутного желания понаблюдать за подростками: у него было твердое намерение довести до конца то, что не удалось провернуть с тем сбежавшим пионером.
Он сошел недалеко от города Истры, на платформе 50-й км. Проезжая это место, он заметил небольшое озеро, на котором отдыхало множество подростков, и от железнодорожной станции двинулся в его направлении. Дорога от станции быстро превратилась в тропинку, которая вела через пролесок к какому-то садоводству. Когда на горизонте уже замаячили типовые одноэтажные деревянные дома, Сергей увидел мальчишку. У парня были светлые волосы, но в остальном он походил на тех подростков, о которых Головкин фантазировал по вечерам.
Подросток был одет в старые штаны с растянутыми коленками, футболку и панамку. С собой у него была старая корзинка: не иначе бабушка выдала ее внуку, чтобы тот принес к ужину грибов. В руках он сжимал перочинный ножик, который держал так, как учат в школе держать ручку. Мальчик сосредоточенно бродил между деревьями, то и дело присаживаясь на корточки, чтобы срезать очередной гриб. Судя по частоте, с которой он делал остановки, грибов здесь было достаточно.
Сергей несколько минут наблюдал за юным грибником, который был слишком увлечен «тихой охотой», чтобы заметить чужака. С собой у Головкина был только армейский вещмешок, который ему выдали на сборах вместе с формой. Он решил изобразить, что мешок служит ему вместо корзинки, и наклонился к земле, чтобы найти подходящий гриб. Вскоре подвернулся подосиновик вполне приличного размера.
– Слышишь, парень, не скажешь, что это за гриб? Есть можно? – окликнул он подростка.
Мальчик воодушевился тем, что может помочь своими знаниями взрослому человеку, и тут же пошел навстречу Сергею. Как только он оказался в зоне досягаемости, Головкин схватил его за шею, повалил на землю и стал душить. На несколько мгновений жертва оцепенела. Подросток не мог даже кричать от ужаса, когда ему удавалось глотнуть воздуха. Инстинкт самосохранения проснулся в нем в самую последнюю минуту. Собрав последние силы, мальчишка умудрился скинуть с себя нападавшего и схватить вывалившийся из рук нож. |