|
. Теперь я понимаю, почему у тебя держится температура, не заживает рана... - Так вот! - торжествующе воскликнул Мегрэ. - Он знал, что его ждали! Телефонный звонок. Говорит хозяин гостиницы. - Господин Дюурсо спрашивает: может ли он подняться? VIII БИБЛИОФИЛ Выражение лица Мегрэ постепенно менялось, становилось постным, невыразительным, как лицо обычного больного, которому скучно. Может, от этого и вся обстановка в комнате изменилась. Она стала какой-то серой: с этой разобранной постелью, которую передвинули с места, с ковров поновее, там, где она стояла раньше, с лекарствами на ночном столике, со шляпкой мадам Мегрэ на столе... Словно случайно мадам Мегрэ зажгла спиртовку, чтобы приготовить настой. Все это вместе производило довольно тягостное впечатление. В дверь легонько постучали. Мадам Мегрэ пошла навстречу прокурору, и тот, поклонившись, естественным жестом протянул ей трость и шляпу и направился к постели Мегрэ. - Добрый вечер, комиссар! Он был не слишком-то смущен. Скорее, походил на человека, пришедшего выполнить какую-то определенную задачу. - Добрый вечер, господин прокурор. Садитесь, прошу вас... И впервые Мегрэ увидел улыбку на надутом лице Дюурсо - слегка поднятые уголки рта! Это тоже было приготовлено заранее! - Я чуть было не стал мучаться угрызениями совести из-за вас... Вас это удивляет? Да-да, я ругал себя за то, что был с вами излишне суров... Правда, и ваше поведение было иногда таким вызывающим... Он сидел, положив ладони на колени, наклонившись вперед, и Мегрэ смотрел прямо на него, но широко открытые глаза комиссара, казалось, были лишены всякой мысли. - Короче говоря, я решил ввести вас в курс дела... Комиссар, конечно, все слышал. Но он не смог бы повторить ни слова из того, что тот говорил: он в это время изучал прокурора, кропотливо и постепенно создавал для себя его физический или психологический портрет. Цвет лица очень бледный, пожалуй, даже слишком, седые волосы и усы это еще больше подчеркивали... Господин Дюурсо не страдал болезнью печени. Не был он ни гипертоником, ни подагриком... Чем же он болен? Ведь это невозможно - дожить до шестидесяти пяти лет и остаться абсолютно здоровым, ни от чего не страдать! "Атеросклероз", - заключил Мегрэ. Он посмотрел на худую кисть с шелковистой кожей, но с выступающими и выпуклыми, как стекло, венами. Мужчина невысокого роста, сухой, нервный, умный, вспыльчивый! "А в чем он слаб морально, в чем его порок?" А ведь порок у него был! Это можно было почувствовать! Под всем его прокурорским высокомерием было что-то смутное, скользкое, постыдное... Тот продолжал говорить: - Через два, самое большее - три дня следствие будет закончено... Ведь факты говорят сами за себя! А то, как Самюэль избежал смерти и закопал ли он вместо себя в могилу другого, - это дело уголовной полиции Алжира, если ей по вкусу вытаскивать вновь на свет божий эту старую историю... Мне кажется, об этом не будет даже и речи... Иногда голос его звучал тише - когда он пытался поймать взгляд Мегрэ и наталкивался лишь на пустоту! И тогда прокурор сомневался в том, что комиссар его слушает, если эта его безучастность не была высшей степенью иронии. |
