— Значит, мне придется отсюда уехать. И начать все сначала.

— Но вы это уже проделывали, — отрезал Темпл. И тут же с усмешкой подумал: «Отмщение — приятная штука, верно?»

Мара кивнула:

— Да, вы правы. Однако же… У меня есть одно условие. — «Скажи ему, скажи! — Эта мысль возникла из ниоткуда. — Скажи, что долги Кристофера включают и все деньги приюта».

Мара встретила его взгляд. Холодный и равнодушный. Такой же, как взгляды отцов этих мальчиков.

«Скажи, что его поступок угрожает благополучию мальчиков».

— Не вижу причин, по которым я должен принимать какие-либо ваши условия, — сказал он.

— А у вас нет выбора. Однажды я уже исчезла. И могу сделать это снова.

Ее угроза словно повисла между ними. Он долго смотрел на нее глазами, потемневшими от раздражения. Нет, пожалуй, даже от ненависти. Возможно, ему и следовало ее ненавидеть. Ведь она сама создала его такого с мастерством скульптора, только создала не из мрамора, а из гнева и ярости.

— Если ты снова сбежишь, я тебя найду. И тогда уже пленных брать не буду.

Это наполненное гневом обещание прозвучало слишком искренне. Было ясно: он не остановится ни перед чем — лишь бы отомстить. И следовательно, она, Мара, рисковала не только своей жизнью, но и всем тем, что любила. Но мальчиков она под удар не поставит, поэтому…

Твердо решив защитить мальчиков, Мара расправила плечи и заявила:

— Если вы намерены обращаться со мной как со шлюхой, то и заплатите соответственно.

Эти слова его задели — Мара ясно увидела, что удар попал в цель. И, не дождавшись ответного удара, она нанесла еще один:

— Я сделаю все, о чем вы попросите. Но вам придется попросить. Я буду играть в вашу глупую игру до тех пор, пока вы не решите предъявить меня всему Лондону. А потом, когда вы это сделаете, я уйду.

— Ради долгов брата?

— Ради того, чего я хочу от жизни.

Уголки его рта приподнялись в мимолетной улыбке, и Мара вновь подумала, что в другом месте, в другое время, будь она другой женщиной, ей бы понравилось вызывать у него улыбку. Но сейчас она ее ненавидела.

— Ваш брат… Он вас не стоит.

Она поморщилась:

— А это уж не ваша забота.

— Мара, но почему?.. Неужели сестринская любовь? На мой взгляд, ваш братец просто очень нуждается в хорошей трепке.

Она пожала плечами:

— Но все-таки вы отказались драться с ним. Боитесь дать ему шанс?

Казалось, он проглотил наживку.

— Надо мной еще никто никогда не брал верх.

Мара усмехнулась:

— Разве вчера ночью я вас не победила?

Услышав это, он замер на мгновение. Потом его черные глаза расширились, и он пробормотал:

— Злорадствуете? Раздуетесь, что опоили меня?

Она покачала головой:

— Нет, я радуюсь, что свалила вас. Разве не в этом цель поединка?

— Только на ринге, мисс Лоув. Это считается только там.

И тут она ослепительно улыбнулась, зная, что вызовет у него раздражение. Более того — надеясь, что вызовет у него раздражение.

— Пустословие! Вам просто стыдно признаться, что я вас побила.

Он криво усмехнулся:

— С помощью опиума можно и быка с ног свалить.

— Чепуха! Лошадь — может быть! Но уж никак не быка! Просто вам стыдно, вот и все. Ведь у меня тут полно мальчиков, ваша светлость. Должна ли я напоминать вам, что сразу понимаю, когда мужчинам стыдно?

Его взгляд потемнел, и он, нахмурившись, подался вперед — прямо-таки навис над ней.