Зиг тряхнул головой, отгоняя подступившую сонливость. Спать было некогда. Он потом выспится, когда всё выяснит, отойдёт отсюда подальше и устроится на ночлег под каким-нибудь деревом. А пока надо всё здесь осмотреть и убедиться в том… Он не хотел об этом думать, не хотел видеть Маранту мёртвой, но ведь он затем и пришёл, чтобы всё выяснить.

Зиг встал и направился к тому месту, где целая кавалькада варваров слетела с обрыва. Даже если бы сверху стены не был виден след, в виде обрушенного края, который они там оставили, тяжёлая вонь мертвечины, ясно указывала на то, где нашли свой конец лихие наездники востока!

Сейчас их тела не были видны — густой кустарник скрыл это скорбное зрелище от посторонних глаз. Зиг двинулся туда, но вдруг споткнулся и чуть не упал, не заметив препятствия в траве. Он вгляделся и даже раскрыл рот от удивления: это был один из варваров! Но почему так далеко от края? Ах, вот оно что! Этот человек не погиб во время падения, но сильно покалечился и не смог встать на ноги. Так он и полз, подтягиваясь на руках, пока силы окончательно не покинули его, и тогда он умер…

Зиг поёжился, представив себе эту картину, но натянул на нос шейный платок и пошёл дальше. Едва он приблизился к кустам, как из них с шумом поднялась стая ворон. Птицы, недовольно каркая, покружились над местом своего пиршества, и расселись на ближайших деревьях. Да, обработали они варваров наславу! Зиг уже не раз видел смерть во множестве её видов, но сейчас даже у него закружилась голова от зрелища обклёванных до костей человеческих лиц и рук.

Похоже, здесь не выжил никто. Делать тут вроде было больше нечего, но он упрямо продирался сквозь кусты, игнорируя мириады мух, роящихся вокруг падали, и всё ковырял то тут, то там, крепкой буковой палкой, пока не сломал её. Однако следов Маранты нигде не было. Но где же она? Зиг выдрался, наконец, из кустов и отошёл подальше, чтобы ещё раз оглядеть место разыгравшейся здесь драмы. Он представил себе траекторию падения, сорвавшихся с обрыва, всадников. Н-да, Маранта должна была упасть, где-то рядом, ведь у её коня не было крыльев. И вдруг его осенило!

Воительница прыгнула в каньон первой, не сдерживая бег своего жеребца, к тому же с обрыва, ещё не разбитого ударами десятков копыт. А это значило, что она могла пролететь дальше. Ненамного, но всё же дальше! Зиг ещё раз придирчиво окинул взглядом место трагедии и, резко развернувшись, уверенно направился в сторону подлеска, где молодые деревья росли почти вплотную друг к другу.

Его сердце колотилось от предчувствия того, что он там найдёт, он шел, туда стиснув зубы, готовый ко всему, но всё равно невольно вскрикнул, когда увидел повисшую на ветвях конскую попону… Он знал эту попону, поскольку сам не раз снимал её вечером со спины уставшего коняги и одевал утром, когда надо было ехать дальше.

Зиг раздвинул ветви и увидел, что деревья окружают небольшое болотце, всё заросшее ряской и кувшинками. Почти у самого края этого болота из ряски торчала лошадиная нога с крупным копытом, увенчанным новенькой, почти не сбитой подковой. Эту подкову он тоже узнал. Её поставили незадолго до того, как они приехали в злополучный форт. Это сделал сам Порфирий, оказавшийся умельцем на все руки, а Зиг тогда помогал придержать жеребца.

Не хотелось в это верить, но конечно там где конь, там и всадница… Так вот, как закончила свои дни подруга его атамана, несравненная воительница и потрясающая женщина! Зиг почувствовал, как ком подступает к горлу, но вдруг!..

Его спасло чутьё разбойника и охотника, которое не притупило даже такое горе. Зиг не стал оборачиваться, чтобы увидеть противника, он просто прыгнул в сторону, сделал кувырок через левое плечо и встал на одно колено, выхватив из-за пояса обрез.