БРАДАТЫЙ. Всея Руси. Вот это ладно, ладно.

ЗАХАРИЙ. Виват!

БРАДАТЫЙ. Виват?

НАЗАРИЙ. Так фряжски да германски князья друг друга и особ высоких славят.

БРАДАТЫЙ. Тогда виват.

Пьют. Музыканты ударяют подчарную. Гость являет знак неудовольствия. Певцы и музыканты смолкают.

БРАДАТЫЙ. А отчего не вижу я за сим столом достойную Марфу? Коль в Новограде у вас така дружба и тако единение, грешно отдалять от себя недру гов ваших бывших. Не по христианскому сие обычаю.

ЗАХАРИЙ. Жене не место средь мужей в пиру.

БРАДАТЫЙ. Кака жена! Ину и на вече послушать любо. А коли так, отчего ж не место ей в дружеском пиру? Посидеть, взаимно усладиться беседой. В чем тут зазор?

ЗАХАРИЙ. Велишь призвать?

БРАДАТЫЙ. Так и призвать! Вы, ведомо мне, люди в Новограде сильные, из первейших, властью великой наделены…

ЗАХАРИЙ. Не наша власть – то Иоанна власть.

НАЗАРИЙ. Не наша сила – Иоанна сила.

БРАДАТЫЙ. Так, так. Однако ж Марфа не из холопьев ваших. Вот кабы она сама дала милостивое согласие свое разделить душевную нашу трапезу…

ЗАХАРИЙ. Исполним. (Выходит отдать распоряжение и возвращается.)

НАЗАРИЙ. Что новое в Москве?

БРАДАТЫЙ. Все суета. В приказах. Ино в Думе. Как сядут сиднем: глаголят, глаголят, глаголят! Да всяк умнейшим показать себя тщится. А дел-то? Не узришь! Ну их. Только у вас тут да и иных оказиях и отдыхаешь… Так Марфа, говорите, утишела? На вече ни ногой, все в хозяйствах своих, в докуках?

ЗАХАРИЙ. Того не говорили мы, но так.

НАЗАРИЙ. Сын Феодор ей ревностный помощник.

БРАДАТЫЙ. Добро, добро.

НАЗАРИЙ. А верно ль говорят, что, третью дочь родивши, благословенная супруга Иоанна пешком явилась в Троицку обитель молить о сыне? И будто там предстал ей Сергий святый с младенцем благовидным на руках. И будто вверг его в ее он лоно. И в сем знаменье добрый знак того, что Бог дарует Иоанну сына, наследника московского престола?

БРАДАТЫЙ. Всяк говорят.

НАЗАРИЙ. Вот было б благо! То был бы, по обряду, вновь Василий. Василий Иоаннович. Второй.

ЗАХАРИЙ. Нет, третий. Великий князь московский Василий Темный был второй. А ныне будет третий.

НАЗАРИЙ. Верно, третий. А коль Господь сподобит в свой черед послать ему наследника, вновь будет Иоанн.

ЗАХАРИЙ. Четвертый.

НАЗАРИЙ. Из рода в род накапливая мудрость и милосердье достославных предков, великий будет, верно, государь!

ЗАХАРИЙ. Так. Иоанн Четвертый!

Благоговейно помолчали.

БРАДАТЫЙ. Как же вам, новугородцам, любо лясы точить о московский делах! Кто, да что, да с кем. Иных докук мало?

СЛУГА. Боярыня Марфа.

БРАДАТЫЙ. Просить! Просить!

Входит Марфа в сопровождении Федора.

БРАДАТЫЙ. Спаси Бог, Марфа, что на зов смиренный откликнулась!

МАРФА. Спаси Бог и тебя.

БРАДАТЫЙ. А это, вижу, Федор, сын твой меньший? На Дмитрия похож. Случалось мне с ним видеться. И говорить. Хоть кратко. (Захарию.) К столу, хозяин, отчего не просишь и величальной не встречаешь гостью?

Под звуки величальной Марфу и Федора проводят к столу. Но потому что в этом доме, издавна неприятельском для Марфы, ее всегда поносили, а не возвеличивали, так и теперь по оплошке скоморохов (а скорее по знаку Захария, чутко прозревшего тайный умысел высокого московского гостя) величальная вдруг сменяется издевательским куплетом:

А и шел дристун

Вдоль по улице,

Лели-Лель!

А кому поем,

А тому добро,

Лели-Лель!..

ФЕДОР (вскакивает и хватается за оружие). Молчать, шуты!

Скоморохи испуганно разбегаются.

МАРФА. Сядь, сын.

ФЕДОР. Мы здесь затем, чтобы поношенья слушать?

БРАДАТЫЙ.