Не иначе, все дело в каком-то поразительном сходстве, а Мари по-прежнему преспокойно живет себе в Дьепе и даже не помышляет ни о Париже, ни обо всей этой роскоши.

   Впрочем, такая ошибка с его стороны вполне извинительна. Ведь, в сущности, он и видел-то ее всего несколько минут, когда она подавала ему вино с ветчиной. Только и успел рассмотреть, что сияние светло-карих глаз, цвета лесного ореха. Конечно, потом было продолжение, когда они остались вдвоем, но все остальное происходило в кромешной тьме. И снова промелькнула перед глазами вся эта бурная ночь, шум дождя и завывание ветра, его схватка с Мари из-за масляной лампы… Ему вспомнился испуг девушки, как трепетала она от холода и лихорадочного возбуждения, ее ледяные пальчики и поцелуй, которым они обменялись на прощание, в память о приключении, которому не суждено было иметь продолжения…

   Несмотря на то, что теперь он уже не сомневался, что обманулся поразительным внешним сходством, воспоминания о Мари настолько взбудоражили его, что он воспылал непреодолимым желанием познакомиться с юной дамой, чьи черты напомнили ему о Мари.

   «А вдруг, познакомившись с этой дамой, я обнаружу, что у нее нет с Мари ровно никакого сходства?.. С той Мари, которую я с тех пор ни разу не видел уже почти целый год и которая, скорее всего, давным-давно и думать-то забыла обо мне!..»

   Пьер оказался прав: в салоне мадам Бриго и вправду попадались весьма хорошенькие женщины, но Жак, казалось, даже не замечал их присутствия. Он искал свою незнакомку. Не слышал он и перебранок, то и дело доносившихся из-за карточных столов, где игроки с горячностью подвергали сомнению ходы партнеров.

   Он уже почти отчаялся отыскать двойника Мари, когда вдруг наткнулся на президента Фуке. Старик, с видимым удовольствием потирая руки, как раз только что закончил партию.

   — Эй, Дюпарке! — окликнул он его. — Да что это с вами? Что-то вы нынче очень уж рассеянны!

   Жак даже вздрогнул от неожиданности, увидев прямо перед собой всесильного президента Островной компании, и, не мешкая, отвесил ему почтительный поклон.

   — Покорнейше прошу простить меня, сударь, — проговорил он в свое оправдание, — просто мне показалось, будто я узнал в толпе одного человека, которого уже давно потерял из виду и весьма желал бы снова встретить. Но видите, мне все равно повезло, потому что я встретил вас…

   — Вас здесь нечасто встретишь.

   — Я просто приехал с братом, — пояснил Диэль.

   — Гм-гм… Ах да, вы ведь, Жак, старший брат Водрока и, кажется, даже немного его опекаете… Позволительно ли мне будет дать вам один совет?

   — Буду вам чрезвычайно признателен.

   — Водрок слишком много играет, а игрок из него весьма скверный. Если он выигрывает, это еще терпимо, но стоит ему начать проигрывать, как он тут же принимается осыпать партнеров всякими словами весьма оскорбительного свойства. Надо бы вам поговорить с ним и положить этому конец…

   — Мой брат еще молод, так что не стоит судить его слишком строго…

   — Я понимаю… дело молодое… Но все же пусть поостережется, не то подобная невоздержанность в речах рано или поздно не доведет его до добра… Как вы знаете, нам удалось навести в этом доме некоторый порядок… О, разумеется, весьма относительный, И только один Водрок все еще позволяет себе всякие дерзкие демарши… Не скрою от вас,мой дорогой Дюпарке, есть люди, которые настаивают на том, чтобы заказать ему вход в этот салон… Поймите меня правильно, сударь, и не держите на меня зла за то, что я вам только что сказал.