|
Коррадо, князь Сант'Анна". Закончив чтение, Жоливаль поднял глаза на Марианну. Она по-прежнему стояла на том же месте с видом страдающей сомнамбулы. Когда он увидел ее, обратившуюся в статую горя, он сразу подумал, что причиной тому отъезд Язона, а дело-то оказалось в другом: пробудившаяся материнская любовь требовательно заявила свои права. Эти слезы вызваны не отсутствием возлюбленного, а исчезновением ребенка, еще вчера ненавидимого, который тем не менее за несколько секунд занял львиную долю в сердце своей матери. К несчастью, никто не доложил князю о том, что произошло в сердце молодой женщины, и, считая, что отвращение Марианны остается тем же, он осуществил план, составленный, без сомнения, заранее: он увез ребенка в неизвестном направлении, не подозревая об отчаянии, которое оставил за собой... Однако чтобы попытаться успокоить ее, Жоливаль принял безразличный вид, сложил письмо и положил его на столик. - Почему же вы плачете, мое дорогое дитя? Ведь в этом письме нет ничего не соответствующего тому, что вы хотели? Она взглянула на него, и он прочитал безмерное удивление в припухших от слез зеленых глазах. - Но, Аркадиус, - сказала она совсем слабым голосом, - неужели вы не понимаете? Он уехал.., они уехали.., и забрали с собой моего сына. Она дрожала, как лист на ветру. Тогда он подошел и нежно взял ее за руку, чтобы увлечь к кровати. Рука была ледяная. - Моя малютка, - упрекнул он ласково, - разве вы не этого желали? Вспомните: вы хотели встретиться с Язоном, стать его женой, начать с ним новую жизнь, завести других детей... Словно пробуждаясь ото сна, она провела рукой по лбу. - Может быть!.. Мне кажется, что я хотела этого и даже только этого. Но это было до того... Он не стал уточнять, что подразумевалось в этих словах. И так все ясно. Это было действительно до того. До того, как она прижала к груди крохотное тельце, нежное и сладостное, до того, как властная ручонка сомкнулась на ее пальце, словно заявляя о праве владения. - Князь не должен быть далеко, - отважился заметить виконт, растерявшийся перед этим горем. - Хотите, мы попытаемся его догнать? Осман... - Осман не знает, куда уехал его господин! Я вызывала его, когда после пробуждения мне вручили это ужасное письмо. Он не знает о его намерениях и никогда не задает вопросов. Турхан-бей уезжает часто и иногда отсутствует очень долго. Чтобы оказать мне услугу. Осман отправился в порт, где попытался разузнать хоть что-нибудь, но я на это не особенно надеюсь. Князь, очевидно, уже в море. - В такую погоду и с новорожденным на руках? Я не верю в это. - Тогда он скрывается, и искать его - напрасная трата времени. Ибо он сказал ясно: после рождения он исчезнет с ребенком. Он сдержал слово, и я даже не имею права упрекнуть его. - И никто не сказал ему, что вчера вечером вы наконец признали своего ребенка? Судя по письму, вы ни с кем не виделись после нашего ухода? - Нет! О, Аркадиус, я была в таком отчаянии, что не хотела никого видеть, даже донну Лавинию! Я проплакала всю ночь... Она все сильнее дрожала, от холода и упадка сил. Жоливаль торопливо взял лежащую на кресле любимую кашемировую шаль Марианны, закутал ею молодую женщину и поискал комнатные туфли. Нагнувшись, он ближе увидел то, что показалось ему маленькой блестящей змейкой и что Марианна топтала ногами, подобно Божьей матери, раздавившей голову демона: великолепное колье из изумрудов и бриллиантов, которое он поднял и стал перебирать между пальцами. |
