Словом, доигрались дерьмократы, попили из народа кровушки. Ответ идет. От нечистой совести, говорили, мэр Кораблин, например, даже преставился.

К исходу второго суматошного дня баба Гаша почувствовала, что рук-ног больше поднять не может. На душе у нее стало вдруг спокойно. Что бы ни случилось дальше, хоть смена власти, хоть потоп, хоть конец света, она готова. Одной гречневой крупы килограмм тридцать с лишком. И это не считая риса, пшена, манки, крупы перловой и ячневой. Соль, спички, сахар – всего запасти успела. Картоха в погребе еще прошлогоднего урожая, соленья-варенья всякие. Ладно, проживем как-нибудь, успокаивала себя баба Гаша, всю жизнь как-нибудь жили, и теперь проживем. Мы – люди маленькие.

Теперь бы в церковь пора, грехи отмаливать, соображала она. Но сил уже не оставалось.

Первый час они ехали весело. Оперативная черная «Волга» мощно пела форсированным движком, наматывая на колеса километры не самого плохого шоссе. Бесконечный лес вдоль дороги шумел и пах хвоей и прелью. Глупые мухи размазывались кляксами по ветровому стеклу.

Референт генерала, подполковник Черный, сидел на переднем сиденье рядом с рулившим Трошкиным. Сам генерал-майор Кабзюк расположился на заднем сиденье рядом со старшим лейтенантом Юрьевой. Беседуя о том о сем, он по-отечески наклонялся к ней, поощрительно похлопывая ее по упругой ляжке.

В дороге подполковник Черный рассказал свежий анекдот про ментов-гаишников. Генерал Кабзюк тоже не остался в долгу, припомнил про смежников еще два смешных анекдота.

– Сколько тут до Марьинска? – спросил генерал, когда они ехали уже второй час.

– Километров шестьдесят, – немедленно отозвался Трошкин.

– Осталось?

– Нет, всего, – немного растерянно ответил майор.

Подполковник Черный значительно хмыкнул.

– Не километров шестьдесят, а шестьдесят километров, – сказал генерал. – Или шестьдесят три, или шестьдесят пять. Чекист, майор, должен быть точным, как арифмометр. Точности и аккуратности – вот чего сейчас не хватает в нашей державе.

– Слушаюсь, товарищ генерал.

– Это не выговор, – демократично сказал Кабзюк. – Просто замечание.

– Слушаюсь, – повторил Трошкин, поддавая газу.

Все замолчали. «Волга» отмахала еще километров сто.

– Километров шестьдесят ты, майор, имеешь в виду, с гаком? – ехидно спросил генерал.

Подполковник Черный, который даже с переднего сиденья ухитрялся подносить генералу огонь для прикуривания, конечно, столичная школа, немедленно его поддержал:

– А в гаке еще верст тридцать, так, майор?

– Слушаюсь, товарищ полковник, – совсем невпопад ответил Трошкин.

Он сжимал руль, краснел и потел. Дорогу от секретного аэродрома до города он знал как свои пять пальцев. Обычно проезжал ее за полчаса. Да и дорога-то одна, даже развилок никаких по пути нет.

Они ехали еще часа два. Бензин уже откровенно кончался. Благо, подвернулась бензоколонка. Даже не спросив разрешения у старших по званию, Трошкин нервно подрулил к ней. Улыбчивый хозяин-кавказец сам вставил шланг в бензобак. Пошутил по поводу того, что сейчас все, понимаешь, торопятся, торопятся, а куда, зачем, непонятно.

– Заблудился, Трошкин, так и говори, – сказал генерал, когда машина снова выехала на шоссе. – Чекист, твою мать…

– Одна дорога. И развилок никаких нет. Да и откуда им взяться, развилкам? – оправдывался он, сам понимая, что выглядит все это неубедительно.

Часа через два руководству окончательно надоело ехать.