– Булочка есть, – сообщил он высокому. – Полпалки сервелата в холодильнике. И бутерброд с сыром, только надкусанный.

– Так вы ко мне, господа? – снова спросил Илья Ильич. Уже менее твердо.

– К тебе, к тебе, – сказал низенький.

Голос у него дрожал и вибрировал. Противный был голос. Как колючая проволока. Именно такое сравнение сразу мелькнуло в голове Ильи Ильича. Хотя с этим предметом мэр до сих пор не сталкивался. Можно добавить, к счастью.

– Так вы из органов, товарищи? – догадался, наконец, мэр.

– Из органов, из органов, – продребезжал низенький. – Из самых что ни на есть органов. Из внутренно-внешних. Вот мы из каких органов.

Он заулыбался, и спина городского главы мгновенно покрылась холодным потом. Зубы у него были огромные и треугольные. Когда он улыбался, видны были только эти хищные зубы. Впрочем, они были видны, даже когда он молчал.

Нет, не из органов, понял мэр. Еще хуже. Хотя что может быть хуже? Илье Ильичу стало тоскливо и очень противно. Как дошколенку, запертому в темной комнате. В отчаянии он зашарил взглядом вокруг, цепляясь за привычные предметы интерьера своего с любовью обставленного кабинета, но то, что он увидел, его окончательно доконало.

На городской площади, прямо за окном, рядом с его припаркованной «Волгой», расположился Змей Горыныч. Буро-зеленый, трехголовый, с крыльями и длинным, змеящимся по земле хвостом. Змей Горыныч помахивал головами, похлопывал крыльями и лениво постукивал остроконечным кончиком хвоста по асфальту.

Именно таким видел его маленький Илюша на картинках своих первых, полузабытых уже детских книжек. Он очень боялся его тогда. Но сейчас он боялся больше. До дрожи в коленях. До липкой икоты, которая мучительно подступала откуда-то снизу живота.

– Там это… дракон, – севшим голосом сказал мэр и беспомощно посмотрел на низенького.

– Не дракон, а Змей Горыныч, – поправил его тот – Между прочим, древнейшее транспортное средство. А что, здесь разве парковка запрещена?

– Упырь В, он мне надоел. Убери его, – подал наконец голос высокий. От его могучего баса звякнули рюмки в баре и завибрировали оконные стекла. Такой могучий, пробирающий до кончиков пальцев бас Илья Ильич слышал впервые. И век бы его не слышать. Это было последнее, что успел он подумать, сидя в своем руководящем кресле.

– Есть, Ваше Высочество! – Низенький все так же ловко и быстро подлетел к мэру, ухватив его за шкирку твердой рукой.

Глава города и сам не понял, как его вышвырнули из собственного кабинета. Понял только, что вышвырнули. Как-то слишком быстро он оказался перед своими могучими двойными дверями и пошел через них напролом. Первую дверь преодолел легко, перед второй слегка замешкался, и низенький тут же помог ему, придав ускорение пинком кирзового сапога. Дверь мгновенно открылась.

Вылетев в приемную, мэр в растерянности остановился и затоптался на месте. Все было как обычно: секретарша неторопливо печатала на компьютере, периодически звонил телефон, из коридора доносились голоса сотрудников. Непреодолимый детский страх, охвативший его в кабинете, слегка отпустил. Дышать стало легче. Сохраняя остатки достоинства, Кораблин расправил пиджак и откашлялся.

– Я слушаю, Илья Ильич, – тут же подняла на него глаза секретарша.

– Тамара Ивановна, я это… пойду, пожалуй.

– Конечно, Илья Ильич. Вы еще будете? – Глаз за толстыми стеклами очков не видно, спрятаны глаза, упакованы. Непонятно, издевается или просто такая невозмутимая?

Мэр подозрительно посмотрел на нее и откашлялся еще раз.

– Я это… приболел немного. Пойду полежу.

– Конечно, Илья Ильич.