— Привет величайшему царю мира и полководцу, превзошедшему победами лучших стратегов, да сохранят его боги, — сказал Мульвий, наученный приближенным царя, греком Каллистратом. — Шлют тебе привет и вожди римских союзников: отчаянно храбрый Понтий Телезин и отважно-стремительный Марк Лампоний…

— Разве война с Римом еще не кончилась?

— Царь, мы держимся, но силы иссякают. Весь Самниум, Лукання и Бреттия обнимают твои колени и умоляют: «Величайший герой, пошли нам войска, снабди оружием и золотом: а мы поможем тебе обессилить и унизить Рим, обещаем союз всех италийских народов!»

— Друг, предложение твое заманчиво, но Рим, несмотря на его кажущийся распад, очень крепок…

— Царь, мы поможем тебе сокрушить его! Обессиленный, он отзовет легионы свои из Эллады…

Митридат наморщил лоб, толстые губы его выпятились.

— Позвать Гермаиоса и магов, — обратился он к греку Каллистрату. — Послушаем, что они скажут.

Когда вошел главный жрец Гермаиос, старик в персидской одежде, а за ним — маги, Митридат спросил его:

— Отец, что написано на небе о борьбе моей с Римом? Следует ли вторгнуться нам в Италию?

Гермаиос взглянул на Мульвия, и в глазах его сверкнул огонек.

— Великий царь, — медленно заговорил он дрожащим голосом, — о вторжении в Персию боги говорят так:«Путь твой не туда», а о завоевании Индии: «Великий Александр не покорил ее», о подчинении Италии:«Вспомни Аннибала…» Поэтому, царь, отвергни предложение чужеземца и не искушай богов.

Маги поддержали Гермаиоса. Митридат взглянул на Мульвия:

— Слышал, друг? Я только человек, а боги запрещают вступать мне на землю Италии…

Мульвий вышел со стесненным сердцем.

Два дня спустя он сел на торговое судно, отплывавшее в Брундизий, и, высадившись в Италии, тотчас же отправился к Телезину.

Наступала весна, и вождь готовился к борьбе.

Выслушав Мульвия, он вздохнул:

— Разве можно устоять против Рима? Но борьба необходима. Кто знает, что случится в будущем… Поезжайв Рим, свяжись с популярами. И если они придут к власти…

Не договорил.

Мульвий понял. Простившись с Телезином, он сел на коня и помчался по военной дороге, ведущей в Рим.

Путь был трудный Десятки раз останавливали его караулы, требуя предъявить пропуск, и он вынимал табличку с подписью и печатью Метелла Пия, которую добыл, убив в дороге сенатского гонца, возвращавшегося из лагеря Метелла.

Осторожный и осмотрительный, Мульвий вез в Рим сумку с донесениями сенату от римского полководца.

X

После Союзнической войны (самниты продолжали бороться), когда вся Италия стала пепелищем и грудой развалин; когда сенат, обеспокоенный всеобщей нищетой, недовольством плебса и безвыходным положением земледельцев, не знал, как им помочь; когда войскам, ожидавшим отдыха, было приказано занять важные стратегические пункты на случай повторного восстания рабов, — популяры внезапно появились вновь, как Минерва из головы Юпитера.

Мульвий пытался объединить нескольких товарищей, укрывавшихся в плебейском квартале, но они не знали его и боялись предательства. Когда же Мульвийузнал о возникновении нового общества популяров, он, не колеблясь, отправился к народному трибуну Сульпицию Руфу, на которого были обращены взоры всего плебса.

Сульпиций был человек смелый, дерзкий, готовый на отчаянную борьбу.

Именитый и богатый, он отказался от патрицианской знатности и большого состояния, чтобы стать народным трибуном, потому что разделял стремление своего друга Ливия Друза и ратовал за спасение республики от развала, который готовили своими действиями и политикой всадники и сенаторы.