|
Терзаемый честолюбием, он, вместе с молодежью, занимался на Марсовом поле гимнастикой, стараясь показать, что его тело достаточно гибко и руки способны владеть оружием легко и ловко; ездил верхом, пытаясь крепко держаться на коне. Но увы! Тучность его и неповоротливость бросались всем в глаза. Зная, что аристократы смотрят насмешливо на его соперничество с молодежью и говорят: «Тщеславие не дает ему покоя», — он не обращал внимания на толки людей, которых презирал и ненавидел.
А Сульпиций сразу догадался, зачем он нужен Марию, и, войдя в атриум, спросил: — Не хочешь ли работать со мною? Марий притворно задумался. — Я готов поддержать тебя, Публий, — медленно заговорил он, — но ты должен посодействовать и мне… — В чем? — В Риме ищут вождя, способного бороться с Митридатом… — И этим вождем хочешь быть ты? Марий кивнул. — Не понимаю тебя, — подумав, сказал Сульпиций, — ведь ты стар и не вынесешь трудностей похода… Разве в Марсийскую войну ты не отказался воевать по причине слабосилия?.. Марий нахмурился. — Нет, меня заставили враги… Да и Союзническая война была непривлекательна для популяров. Мне не хотелось идти против братьев, — говорил он смущаясь (видел по глазам собеседника, что тот ему не верит), — а узнав, что Лампоний и Телезин, мои друзья, идут на меня, я не мог… Понимаешь?.. — Что же ты обещаешь мне за поддержку? — откровенно спросил Сульпиций. — Власть в случае победы популяров, или… — Подожди, — прищурился Марий. — Власть почти в твоих руках, но я могу обещать побольше: когда мы восторжествуем и соберется новый сенат, ты будешь princeps senatus… Вошла Юлия с цветами в руке. Приветствовав гостей улыбкой, она прошла к ларарию, чтобы увенчать домашних богов. Давно уже она перестала верить в военные способности мужа, а успехи Суллы преисполняли гордостью ее сердце за любимого человека. Она считала дни и часы, когда опять увидится с ним (они встречались два раза в неделю, — Юлия украдкой уходила из дому), и каждый раз, когда Марий бранил Суллу, она испытывала непреодолимое желание крикнуть: «Замолчи! Он способнее и величественнее тебя!» Однако мысль о позоре, расправе Мария и отношении родных (Авл Цезарь недавно умер) удерживали ее. Входя в атриум, она услышала обещание мужа и испуганно остановилась. Правду ли говорит Марий или хитрит?.. Находясь в ларарии, она прислушивалась к беседе. Вскоре разговор утих. И когда она вышла, Сульпиция и Тита Помпония уже не было в атриуме. Марий сидел, занимая один почти всю биселлу, и его грузное, расползшееся тело, большая мохнатая голова и крупные волосатые руки вызвали в ней отвращение.
XI
Сульпиций убеждал народ в необходимости послать на войну с Митридатом искусного полководца, который мог бы разбить неприятеля и освободить захваченные им Вифинию, Фригию и области Азии. — Такой военачальник есть, — говорил он, — это Марий, третий основатель Рима, — и, восхваляя его, намекнул на поддержку, обещанную Марием союзникам: — Он распределит вас по старым трибам, и во время голосования перевес будет на вашей стороне… Пошлите же его проконсулом в Азию, и вы не пожалеете. Речь Сульпиция обрадовала союзников и обозлила старых граждан. Те и другие стали оскорблять друг друга и угрожать расправою. В воздухе замелькали палки, полетели камни. Сульпиций не пытался разнять римлян и союзников. Глядя равнодушно на стычку, он говорил Марию: — В народном собрании будет еще не то, но я приму меры, и ты получить начальствование над легионами и отправишься против Митридата… — Да помогут мне боги! — воскликнул Марий, обратив взор к Капитолию. |
