|
Ничего на свете нет глупее комплиментов. Смею ли узнать ваше имя? Нет, молчите. В свое время я догадался, как зовут Эстер, и сразу окрестил ее Ревеккой. Видите, какой я сердцевед! Теперь мне хочется отгадать ваше имя. – Попробуйте. – Так… Имя у вас чистокровной француженки. Луиза, Бланш, Шарлотта? – Угадали. Меня зовут Каролина. – Вот видите! И вы приехали из провинции? – Из деревни. – Вот как? Отчего же у вас такие белые руки?.. И вам нравится жизнь в Париже? – Нет, совсем напротив. – Бьюсь об заклад, что вас принудили родители… – Никто меня не принуждал. – Но вам же здесь скучно? Признавайтесь, правда ведь, скучаете? – Нет, я никогда не скучаю. – Вы лукавите! – Клянусь, что говорю чистую правду. – Значит, вы очень благоразумны. – Смею надеяться. – Может быть, расчетливы? – Нет. – Тогда восторженны? – Гоже нет. – Так в чем же дело? – Не знаю. – Как не знаете? – Я не знаю за собой ничего такого, что заслуживало бы малейшего внимания. Я умею читать, писать и считать. Немного играю на фортепьяно, отличаюсь покладистым нравом и добросовестно выполняю свои обязанности. Поэтому то я и живу в этом доме. – О нет! Вы себя совершенно не знаете. Хотите, я вам скажу, какая вы? У вас живой ум и золотое сердце. – Вы так думаете? – Уверен. Глаз у меня наметанный, и людей я вижу насквозь. А вы умеете разгадывать людей с первого взгляда? – Пожалуй, немного умею. – А что, к примеру, вы думаете обо мне? – То же самое, что вы сказали относительно меня. – Это вы говорите из вежливости или из благодарности? – Нет, просто я так чувствую. – Прекрасно, благодарю вас. Право, ваши слова мне очень приятно слышать, и не потому, что вы нашли меня умным. Умны все подряд, ум – достояние благоприобретенное, а вот доброта… Стало быть, вы считаете меня хорошим человеком? Тогда… позвольте мне пожать вам руку. – Зачем же? – Сейчас я вам объясню. Неужели вы откажете в такой малости? Я прошу вас об этом из самых чистых побуждений. Он говорил так искренно и в его облике было что то такое трогательное, что я, несмотря на необычность его просьбы, проявила необычную уступчивость и доверительно подала руку. Он слегка пожал ее и на мгновение задержал в своей. Глаза его увлажнились, и он произнес немного сдавленным голосом: – Спасибо вам, и хорошенько заботьтесь о моей матушке. Я же, поняв наконец, что передо мной герцог д'Алериа и что я дотронулась до руки бездушного распутника, неблагодарного сына, черствого брата, одним словом – необузданного и бессовестного человека, вдруг почувствовала, как ноги у меня подкашиваются, оперлась о стол и так сильно побледнела, что герцог, заметив это, бросился, чтобы поддержать меня, и воскликнул: – Что с вами? Вам дурно? Но тут же остановился, увидев, какой испуг и отвращение он мне внушает, а может быть, только потому, что в гостиную вошла маркиза. От нее не укрылось мое смятение, и она взглянула на герцога, как бы спрашивая, что тут произошло. В ответ он лишь почтительно и нежно поцеловал ей руку и справился о здоровье. Я тотчас же покинула их, чтобы прийти в себя и дать им побеседовать наедине. Когда я вернулась в гостиную, там уже собралось много гостей, и я принялась болтать с госпожой де Д***, которая очень расположена ко мне и вообще, по моему, прекрасная женщина. Герцога она просто не выносит. От нее я и узнала, какой он дурной человек. Безотчетное желание совладать с той приязнью, которую он внушил мне при встрече, и побудило меня избрать госпожу де Д*** своей собеседницей. |
