|
Не желая плакать на людях, она поспешно вышла из здания вокзала, но столкнулась с маркизом де Вильмером. – Ну вот, – сказал он, предлагая ей руку. – Я так и знал, что вы будете плакать, потому дожидался вас тут, где наша встреча не привлечет внимания. Мне хочется поддержать вас в трудную минуту и напомнить, что в Париже у вас остались преданные друзья. – Так вы пришли сюда из за меня? – спросила Каролина, вытирая слезы. – Мне, право, стыдно, что я так раскисла. Вы осыпали милостями мою семью, поселили их недалеко от Парижа, – мне бы радоваться да благословлять вас, а я, неблагодарная, расстроилась из за отъезда сестры, с которой мы к тому же скоро увидимся. Нет, нет, больше я не стану грустить – ведь вы же осчастливили меня. – Что же вы опять плачете? – спросил маркиз, провожая Каролину к фиакру, нанятому специально для нее. – Пойдемте на вокзал, сделаем вид, будто кого то разыскиваем. Я не хочу оставлять вас в слезах. Первый раз в жизни вижу, как вы плачете, и меня это очень удручает. Постойте, мы же в двух шагах от Ботанического сада. В восемь часов утра там наверняка мы не встретим знакомых, а в этом плаще и под вуалью вас никто не узнает. Погода прекрасная, пойдемте в Швейцарский овраг, полюбуемся природой и будем думать, что мы снова в Севале. Уверяю вас, вы скоро успокоитесь. Я по крайней мере надеюсь. В голосе маркиза было столько дружеского участия, что Каролина не посмела отказаться от прогулки. «Может статься, – размышляла она, – перед вступлением в новую жизнь маркиз хочет по братски проститься со мной. Ничего в этом дурного нет, нам даже необходимо потолковать. Он ведь еще не говорил со мной о женитьбе. С его стороны было бы странным умолчать о ней, а с моей – его не выслушать». XVI Велев кучеру следовать за ними, маркиз отправился с Каролиной пешком, участливо расспрашивая ее о сестре и о детях. Но за все время этой короткой прогулки, и даже в Ботаническом саду, в тенистых аллеях Швейцарского оврага, маркиз не обмолвился о себе. И только на обратном пути, остановившись с Каролиной под раскидистыми ветвями кедра Жюссьё, маркиз улыбнулся и с полным равнодушием промолвил: – А вы знаете, что сегодня я должен официально представиться мадемуазель де Ксентрай? Ему показалось, что рука Каролины задрожала, однако девушка ответила ему искренно и твердо: – Нет, я не знала, что сегодня. – Я говорю с вами об этом, – сказал маркиз, – только потому, что, насколько мне известно, матушка с братом посвятили вас в их замечательный план. Сам я вам не говорил о нем – это не имело смысла. – Значит, вы думали, что ваше счастье для меня безразлично? – Счастье? Разве я могу найти его в браке с незнакомой особой? Вы, друг мой, хорошо знаете меня. Как же после этого вы такое говорите? – Тогда… вероятно, счастье вашей матери, ибо оно зависит от вашей женитьбы. – Это уже другое дело, – живо согласился маркиз де Вильмер. – Не угодно ли посидеть на этой скамейке? Мы здесь с вами одни, и я позволю себе рассказать вам коротко о своем положении. Вы не озябнете? – спросил маркиз, усаживаясь с Каролиной и бережно закутывая девушку в ее плащ. – Нет, а вы? – О, благодаря вам у меня теперь крепкое здоровье, потому мои близкие и задумали сделать из меня отца семейства. Однако это счастье мне не так необходимо, как некоторым кажется. В жизни есть дети, которых любишь… хотя бы так, как вы любите детей вашей сестры. Но не о том речь. Предположим, что я действительно мечтаю о многочисленном потомстве! Но вы то знаете, как я отношусь к дворянству, стало быть даже продолжение нашего знатного рода меня нимало не занимает. К несчастью для близких, взгляды мои резко расходятся с общепринятым мнением. – Мне это известно, – ответила мадемуазель де Сен Жене, – но у вас слишком возвышенная душа, чтобы не стремиться узнать самые святые и самые обыкновенные житейские привязанности. |
