|
Каролина дошла до последнего домика на склоне скалы и здесь увидела надпись на двери – «Пейрак Ланьон». Подкова, прибитая над дощечкой, указывала на то, что хозяин занимался кузнечным делом. Жюстина, как всегда, была уже на ногах, а господин Пейрак досыпал последний сон, лежа на кровати под ситцевым пологом. Нижняя комната свидетельствовала о благополучии и даже зажиточности ее обитателей: под потолком, грубо покрытым дранкой, хранились огромные запасы овощей и прочей деревенской снеди, однако строгая чистота в комнате, довольно редкая в здешних местах, радовала глаз, и дурных запахов не было в помине. Жюстина возилась у очага, собираясь варить суп, чтобы накормить горячим проснувшегося Пейрака, как вдруг увидела, что в комнату вошла незнакомка в плаще с поднятым капюшоном и узелком в руке. Бросив на мадемуазель де Сен Жене рассеянный взгляд, Жюстина спросила ее: – Чем вы торгуете? Каролина, заслышав храп Пейрака из за ситцевой занавески, приложила палец к губам и сбросила капюшон на плечи. Жюстина на мгновение застыла на месте, а потом, сдерживая радостный крик, порывисто заключила Каролину в свои объятия. Она узнала свою барышню. – Идемте скорей, – заговорила она, ведя Каролину к маленькой шаткой лестнице, стоявшей в глубине комнаты. – Ваша комнатка давно готова. Уж год как вас дожидается. – И тут она крикнула мужу: – Вставай, Пейрак, да живее заложи дверь. У нас добрые новости. Верхняя комнатка, выбеленная известью и по деревенски обставленная, была, подобно нижней, на редкость чистая. Великолепный вид открывался из окна, в которое заглядывали цветущие фруктовые деревья. – Да это рай! – сказала Каролина своей кормилице. – Недостает лишь огня в очаге, но ты мне его сейчас разведешь. Я замерзла, проголодалась и счастлива, что наконец добралась до твоего дома. Прежде всего мне нужно с тобой поговорить. Я не хочу, чтобы здешние жители разведали, кто я такая, – у меня на то есть серьезные причины, которые ты со временем узнаешь. Давай подумаем, как все устроить. Ты жила в Бриуде? – До замужества я там была в служанках. – Бриуд находится отсюда довольно далеко. Скажи, а в Лантриаке есть кто нибудь из тех краев? – Никого. Чужие сюда носа не кажут – дороги у нас плохие, только на быках можно проехать. – Мне это известно. Вот ты и выдашь меня за свою знакомую из Бриуда. – Хорошо, за дочку моей прежней хозяйки. – Нет, барышней я быть не должна. – Она была не барышней, а торговкой. – Хорошо, а что я продаю? – То же, что она: нитки, пуговицы, иголки. – Значит, мне придется торговать? – Нет, не нужно. Я скажу, что вы распродали весь товар, а ко мне приехали погостить и проживете… – Не меньше месяца. – Вам бы лучше остаться у нас навсегда, а занятие мы вам приищем. Да! А как же мне звать то вас? – Шарлеттой. Помнишь, ты меня так в детстве называла? Ты не собьешься. Всем скажи, что я вдова, и говори мне «ты». – Совсем как раньше. Но в чем ты ходить то будешь, деточка? – В чем приехала. Разве у меня богатое платье? – Нет, оно у тебя невидное, никто и не заметит. Но на твои белокурые волосы, еще такие красивые, каждый глазеть станет. И еще шляпка как у городских, каждому в диковинку. – Я все предусмотрела и купила в Бриуде местную шапочку. Она у меня в дорожном мешке, и я ее, пожалуй, на всякий случай сейчас же надену. – А я тем временем тебе приготовлю завтрак. Будешь есть вместе с Пейраком? – И с тобой, надеюсь. А завтра займемся хозяйством – я буду помогать тебе на кухне. – Нет, ты только будешь делать вид. Зачем портить ручки, о которых я так заботилась. Постой, погляжу, встал ли Пейрак. |
