Я еще не успел глаза открыть, но уже напрягся, как сжатая пружина. Прислушался. Тихо. Слышно щебет птичек и вроде бы чей-то разговор. Будто окно в комнате открыта, а на улице прогуливается парочка и спокойными голосами что-то обсуждает. Приоткрыл один глаз. Белые стены, потолок с простым шаром-люстрой, часть приоткрытого окна. Тонкую белую занавеску слегка колышет ветерок. Пятна солнечного света.

Чьи-то осторожные шаги. Я быстро сел на кровати, готвый, с случае чего немедленно бить или выскакивать в окно, в зависимости от того, что увижу. Моментально окинул взглядом комнату. Она была похожа на больничную палату — две узких кровати, на одной из которых я и спал, рядом с каждой — деревянная тумбочка, возле двери — узкий шкаф. И никаких подкрадывающихся врагов, решеток на окнах или чего-то подобного. Еще из открытий — спал я абсолютно голый. На соседней койке тоже кто-то спал, постель смята, одеяло наполовину сброшено на пол.

И вот только сейчас память мне напомнила ночные события. Дверь в питомник нам открыл все тот же пацан с серьезным лицом. Причем открыл быстро, как будто специально сидел и ждал. Он даже вроде представлялся, но я не запомнил имя. Про себя я почему-то называл его Шурик.

Так вот, Шурик, впустил нас в темное здание питомника, провел куда-то вглубь. Какие-то коридоры, лестницы, стеклянные галереи. И привел в что-то вроде общежития. Причем даже для меня привычного вида. Блоки по несколько комнат, в каждом — небольшая кухня и душ с туалетом. Сообщил, что горячей водой можно пользоваться без ограничений, показал шкафчик с мылом и полотенцами. Сказал, что в нашем блоке соседей нет, так что мы никому не помешаем, принимая душ посреди ночи. Натаха отправила меня в душ первым, мол, мне быстрее, ее волосы промывать — это история больше, чем на час. Я собирался на спать и дождаться, когда она закончит, но как-то медленно моргнул, и…

— О, ты уже проснулся, — дверь комнаты тихонько скрипнула, на пороге стояла Натаха, одетая в синий халат и с подносом в руках. — Я сходила в их столовую. Подумала, что ты тоже захочешь есть.

Натаха поставила поднос на тумбочку. На простой белой тарелке — пласт омлета или чего-то подобного, в кружке — чай с молоком. Несколько ломтей хлеба. Булочка, посыпанная маком. Яблоко. Прямо-таки, стиль советских НИИ. Или правильнее сказать, имперских? Здесь-то никакого Советского Союза не было…

— Еще рано утром заходила прачка, забрала наши вещи в стирку, — Натаха подошла к шкафу и открыла дверцу. — Очень извинялась, что вечером не зашла, принесла вот такие халаты.

Натаха бросила рядом со мной на кровать такой же халат, как и у нее. И у Шурика.

Вещи забрали? А где тогда… Я выдвинул ящик тумбочки. Ну да, вот он мой брелок-талисман с шишигой и несколько железок, приспособленных в качестве отмычек. «Надо будет как-нибудь найти умельца и заказать ему нормальные отмычки», — подумал я и схватился за вилку. На самом деле жрать хотелось так, что, кажется, еще чуть-чуть, и я начал бы грызть свое одеяло. Логично, в общем. В дороге мы с Натахой питались урывками — грызли сухари и вяленое мясо, которые захватила с собой предусмотрительная Натаха.

Если бы я ел этот омлет в другой ситуации, то посчитал бы его пресноватым, но сейчас я проглотил все содержимое подноса за пару минут. Натаха сидела на кровати напротив и чистила дробовик.

— Что у нас еще нового? — спросил я, натягивая халат. — Нам заплатили, кстати?

— Не спрашивала о деньгах, — Натаха пожала плечами. — Гиена и Бюрократ должны приехать сегодня после обеда.

— А обед во сколько? — спросил я.

Как, оказывается, мало надо человеку для счастья! Я до одурения плескался в душе, щедро поливая себя жидким мылом с запахом березовых листьев и каких-то цветочков.