- Я поняла, кивнула Ирина.

- Вот и я сразу понял, что вы поняли. А думал: ох, какой я умный! Какой тонкий намек! И какова же будет реакция! А никакой! И Турецкий радостно, по-детски расхохотался. Как приятно признаваться в собственной глупости… Ну и что? Он был действительно хороший мужик? спросил Турецкий, снова берясь за вилку с ножом.

- Я еще была не готова к сильным чувствам, улыбнулась таинственно Ирина.

- Понимаю…

- Ребята, а я ничего не понимаю! вмешалась Лиза. О чем речь?

- Извините, Лиза, не отрывая глаз от тарелки, сказал Турецкий, это мы об одном нашем общем с Ириной знакомом.

- У вас, оказывается, так далеко зашло? В ее голосе прозвучали совершенно отчетливые нотки ревности.

- Нет, это старые дела, улыбнулся Александр. Речь об отце Вадима.

- А-а, ну так бы сразу и сказали! успокоилась хозяйка.

- Нет, я, конечно, готов восхищаться девушкой, сохранившей почти до тридцати лет искреннюю взволнованность чувств! Но… ему, если я не ошибаюсь, было… Словом, не староват ли он был для вас? Вы же, как рассказывала мне Лиза, уехали в Штаты совсем юной девушкой.

Ирина метнула короткий взгляд на Лизу, а та ответила ей открытой и искренней улыбкой.

- Как вам сказать, вроде бы успокоилась Ирина, мне совсем не хочется выглядеть циничной в ваших глазах, но я, в общем, смогла убедиться в справедливости нашей известной пословицы, что старый конь борозды не портит.

- Да, с хитрой ухмылкой добавил перчику Турецкий, но ведь и пашет неглубоко!

- И это верно! под общий смех закончила Ирина.

Турецкий с таким неприкрытым восхищением посмотрел Ирине в глаза, что та покраснела.

- Нет, я вас умоляю, только не думайте…

- Что вы! О чем я должен думать?! совсем не по делу развеселился он. Я просто вспомнил очень давнюю историю, еще из советских времен. Как говорится, старшие товарищи передавали. На похоронах одного, в общем, известного художника, умершего в объятиях очаровательной дамы, его лучший друг, бывший в то время официально признанным гением, сказал с горькой, почти злой иронией: "Вот ведь великая несправедливость судьбы! Художник он был говно говном, а помер, как Рафаэль!" Народ, говорят, просто рыдал.

Несколько минут за столом царило неприличное веселье.

Окончательно уже отсмеявшись и вытерев глаза платочком, Ирина сказала не столько Александру, сколько Лизе:

- Какой счастливый характер надо иметь!

- В смысле? спросил он.

- А в том смысле, что с вами очень легко, верно, Лиза?

Хозяйка как-то неопределенно пожала плечами, но не сдержалась и тоже рассмеялась.

- Пойду поставлю кофе, если нет возражений, сказал Турецкий, поднимаясь. Вы разрешите мне, Лиза?

- Как он? спросила Ирина, когда Александр удалился на кухню, и нагнулась к Лизе.

Елизавета молча показала ей большой палец.

- Серьезно?

В ответ кивок.

- Ну, твое счастье.

- Почему? Лиза сделала большие глаза.

- Потому что увела б я его у тебя, подруга. Если б ты соврала… А что, вы до сих пор на "вы"?

- Так мы и знакомы-то со вчерашнего вечера.

- Да быть того не может! насторожилась Ирина. А как же познакомились? Когда?

Лиза растерялась от обилия вопросов:

- Не знаю, как тебе и объяснить… Ты помнишь, я тебе про Вадьку что-то рассказывала? Ну так вот, он еще до отъезда в Америку заезжал ко мне, говорил, что есть у него возможность поехать следы отца отыскать. Ну и уехал. Когда вернулся, позвонил, обещал снова навестить родителей, меня… А тут смотрю московскую программу, а там его фотографию милиция показывает, говорят: убит неизвестный, просим сообщить, кто знает. Ну мы же бабы! И все этим сказано. Разревелась я, потом позвонила, назвала его фамилию. Не помню, как и трубку положила… Проходит два или три дня является.