— Не обессудьте, скажите, сколько вам лет? — заговорил Рокоссовский с чуть заметным польским акцентом. — А воюете сколько?…»

В заключение беседы он сказал:

— Не сочтите это за праздное любопытство. В папке нерассмотренных дел лежало представление о присвоении вам генеральского звания. Я дал этому документу ход. Теперь вижу, что не ошибся…

И еще была встреча с командующим 66-й армией генерал-лейтенантом Малиновским.

Ранее Константин Константинович не был с ним знаком, предупредил и поехал на командный пункт армии. Там командарма не оказалось.

— Где же он? — не скрыл удивления Константин Константинович.

— Выехал в войска, — ответили ему.

— Ну что ж, тогда поедем туда.

На командном пункте дивизии Малиновского не оказалось, не было его и в полку, и в батальоне тоже.

— Генерал в роте, на той вот высоте. Только она простреливается! Будьте осторожны.

— Нам не привыкать, — Рокоссовский решил-таки командарма увидеть.

По ходу сообщения он прошел к подножью высоты, потом, согнувшись, как говорится, в три погибели, перебежал простреливаемый участок, по заплывшему окопу добрел до самой первой траншеи. Там и увидел командарма.

— Вряд ли отсюда удобно управлять войсками армии, — тактично заметил Константин Константинович.

— С начальством предпочитаю говорить по телефону, а не встречаться с глазу на глаз, — ответил тот не очень миролюбиво.

Малиновский совсем недавно командовал Южным фронтом, держался независимо. А высокого начальства старался избегать. Особенно после его пребывания в Тбилиси, куда он прибыл после поражения у Ростова его Южного фронта.

Командовавший войсками Закавказья генерал армии Тюленев, увидев его, не скрыл тревоги.

— Поскорей, Родион Яковлевич, улетай в Москву. С минуты на минуту должен появиться Берия. Он очень на тебя зол за неудачу. Бери мой самолет и улетай!

И он не стал испытывать судьбу. В Москве его ожидал тяжелый разговор и милостивое понижение в должности. А в Тбилиси бушевал Берия:

— Улетел-таки предатель! Он мне ответил бы здесь за то, что допустил немцев на кавказские перевалы!

Обо всем этом автору настоящего очерка позже рассказал в беседе Иван Владимирович Тюленев.

Вот в такой необычной обстановке произошло знакомство двух будущих маршалов, героев Великой Отечественной войны. Расстались они друзьями. Константин Константинович увидел в командарме опытного военачальника, на которого в трудную минуту можно положиться, генерал же увидел в Рокоссовском человека, который может понять и помочь разделить трудности.

В состав фронта Рокоссовского входила армия, которой командовал генерал Жидов. Однажды Сталин, выслушав доклад Константина Константиновича о действиях этой армии, предложил изменить фамилию командарма на Задова.

— Товарищ Сталин, Жидов не из тех генералов, которые пятятся задом, — заметил командующий фронтом.

— Вы не так меня поняли. Претензий к нему нет, но уж очень фамилия неблагозвучна. Пусть будет хотя бы Жадовым.

Командарм не стал возражать. С того дня он стал Жадовым.

После окружения 360-тысячной немецкой группировки Паулюса возникла необходимость передачи руководства по разгрому окруженного противника одному командующему.

Берия предложил поручить руководство Еременко. Жуков назвал Рокоссовского и дополнил:

— Еременко будет обижен, если передать его войска под командование Рокоссовского.