Д-р Шенштейн отмахнулся от вякнувшего было что-то мистера Пуна и продолжал:

— Однако я, юная леди, вовсе не вправе просить вас о молчании, а вы, как сказал ваш дядюшка, сенатор Фриз, пришли сюда не затем, чтобы шантажировать нас, а посему торг здесь неуместен. Компания «Марсополисские ясли» никогда не остается в долгу, даже если не давала никаких долговых расписок. Итак, я пригласил вас сюда с тем, чтобы обсудить, как мы можем возместить тот ущерб, который безусловно — хотя и без всякого злого умысла с нашей стороны — причинен вам и вашему брату. Ваш дядюшка говорит, что предполагал ехать вместе с вами и вашими родителями, но теперь улетает ближайшим рейсом «Треугольника». Если я не ошибаюсь, как раз через десять дней стартует «Трайкорн». Не будете ли вы чувствовать себя менее ущемленной, если мы оплатим вам и вашему брату круговое путешествие «Треугольника» в первом классе?

Не буду ли я?! «Уондерласт» — одно название что космический корабль, и то на Землю летает; хотя на самом-то деле это старый, медлительный грузовоз. А у «Треугольника» — настоящие дворцы, а не корабли, это любой ребенок знает! Я только и смогла, что кивнуть в ответ.

— Вот и замечательно! Приняв наш подарок, вы доставите нам истинное удовольствие. Смею надеяться, и сами получите от него удовольствие не меньшее. Но… Юная леди, могу ли я просить вас — нет-нет, без всяких условий; просто ради добрых отношений — о некоторых заверениях относительно неразглашения нашей досадной оплошности?

— Э-э… Но я полагала, это входит в условия соглашения…

— Нет-нет, никаких соглашений! Как верно заметил ваш дядюшка, путешествие мы вам должны в любом случае.

— Что вы, доктор — перед отъездом всегда хлопот выше головы, и у меня просто не будет времени кому-нибудь говорить о каких-то оплошностях, в которых вы к тому же скорее всего и не виноваты.

— Благодарю вас, — он повернулся к Кларку. — А ты, сынок, что скажешь?

Кларк терпеть не может, когда его так называют, однако на сей раз чувствам воли не дал и на вопрос ответил вопросом:

— А как дорожные расходы?

Д-р Шенштейн болезненно сморщился.

— О! — заржал дядя Том. — Вот это молодец! Я тебя предупреждал: он у нас прожорливее крокодила. Далеко пойдет, если не отравят вовремя.

— Так что вы можете предложить?

— Погоди, Хайми. Кларк! Смотреть в глаза! Или ты будешь продолжать свои штуки, и я запихаю тебя в бочонок, а кормить стану через дырку для крана, чтобы ты никому ничего не смог рассказать, — а сестра поедет без тебя; или ты примешь эти условия. По тысяче… Нет, по полторы тысячи каждому на дорожку, и ты во всю свою жизнь даже не заикнешься об этой путанице — иначе я лично с помощью четырех крепких, жесткосердых сообщников отрежу тебе язык и скормлю его кошке. Так как?

— Мне еще с ее доли десять процентов следует. Сама бы она не додумалась…

— Никаких процентов! Это мне надо бы с тебя за все это дело комиссионные содрать. Ну?

— Ладно, согласен.

Дядя Том поднялся.

— Готово дело, док. Конечно, он у меня хреновато воспитан, однако положиться на него можно, а о сестре его — и говорить не приходится. Стало быть, не бери в голову. И вы, Ква Ю, можете дышать — разрешаю. Док, чек пришли ко мне завтра утром. Айда, ребятки.

— Благодарю тебя, Том. Если уместно так выразиться, чек будет у тебя дома еще до твоего прихода. Э-э… Можно еще вопрос?

— Валяй, док.

— Сенатор… Вы попали на Марс задолго до того, как я появился на свет; про вашу молодость я ничего не знаю — помимо общеизвестных легенд да статейки из «Кто есть кто на Марсе».