- Эй, вы, - сказал человек с автоматическим пистолетом, - поднимайтесь на ноги, вы, двое. - Ева помогла Хауптхэндлеру встать. - Лицом к стене. И вы тоже, Гюнтер.

Обои были дешевые. Чересчур темные и мрачноватые, на мой вкус. Несколько минут я изучал их, ожидая, когда они приступят к обыску.

- Если вам знакомо мое имя, значит, вы должны знать, что я частный детектив. Эти двое разыскиваются по обвинению в убийстве.

Я не столько увидел резиновую дубинку, сколько услышал, как она просвистела у меня над головой. Перед тем как упасть на пол и потерять сознание, я успел подумать, что это стало утомительным - то и дело оказываться в нокауте.

Глава 16

Странная вещь - куранты отбивали время и одновременно кто-то бил в большой турецкий барабан. Мучительно знакомый мотив. "И только Анну из Тарау я одну люблю"? Нет, это никакая не мелодия. Это звонок пятьдесят первого трамвая, идущего в депо на Шонхаузералле Мы ехали по Шиллерштрассе, Панкову, Брейтештрассе, и машину немилосердно трясло. Теперь я отчетливо слышал звон олимпийского колокола на большой часовой башне. Этот колокол звонил на открытии Олимпийских игр, и его же звон возвестит об их закрытии.

Раздался выстрел стартера Миллера, и под рев зрителей Джо Луис бросился на меня и вторично в этом раунде уложил на пол. В ночном небе ревел четырехмоторный моноплан "юнкере", летевший в Кройдон, и казалось, что от этого звука можно просто сойти с ума. Вдруг я услышал собственный голос:

- Выбросите меня у озера Плетцен.

Моя голова дрожала, как доберман, почуявший суку. Я попытался оторвать голову от пола машины, в которой меня везли, но тут выяснил, что мои руки наручниками скованы за спиной. В этот момент меня пронзила совершенно невыносимая боль, такая боль, что я думал только об одном - как бы случайно не шевельнуть головой...

...Я услышал, как сотни тысяч ног, обутых в сапоги, отбивая шаг, маршируют по Унтер-ден-Линден, и кто-то поднес микрофон поближе к колонне солдат, чтобы усилить этот убивавший душу звук. Создавалось такое впечатление, что по улице скачет гигантских размеров лошадь. Раздался вой сирены, объявлявшей воздушную тревогу. На окопы противника обрушился огневой вал - это началась артиллерийская подготовка. В ту минуту, когда мы выбрались из окопов и готовы были уже броситься в атаку, прямо над нашими головами разорвался снаряд, бросив нас на землю. Забравшись в воронку, забитую сгоревшими в огне лягушками, я ждал, когда стихнет этот шум. Казалось, что мою голову поместили внутрь огромного пианино, молоточки которого непрерывно били по струнам, отчего звон в ушах не прекращался.

Меня охватила противная слабость. Я почувствовал, как меня вытащили из машины и поволокли, а может, и понесли куда-то в сторону. Кто-то снял наручники с моих рук, а самого меня усадили на стул. Кто-то придерживал меня, чтобы я с него не свалился. Другой человек в форме, от которого сильно воняло карболкой, обшарил мои карманы. Он вывернул их наизнанку, и я вдруг почувствовал, что воротник пиджака прилип к шее. Дотронувшись до нее, я нащупал рану, из которой шла кровь. Какой-то человек осмотрел мою голову и заявил, что я способен отвечать на вопросы. С их точки зрения, мне не составило бы труда сыграть партию в гольф. Передо мной поставили чашку кофе и предложили сигарету.

- Вы знаете, где находитесь?

Я что-то пытался сделать со своей головой, чтобы она не тряслась, и пробормотал, что не знаю.

- Вы находитесь в отделении Крипо на Кенигсвег, в Грюневальде.

Я глотнул кофе.

- Меня зовут Хингсен, криминальинспектор Хингсен. - Это был человек, задававший вопросы. - А это - вахмистр Венц. - Он кивнул в сторону другого человека в форме, стоявшего рядом, от которого так несло карболкой. - Может быть, вы потрудитесь сообщить нам, что произошло.

- Если бы этот придурок не ударил меня так по голове, я бы скорее вспомнил, что произошло.