- У вас есть друзья в полиции? Скажем, в Алексе или где-нибудь еще?

- Есть у меня приятель, Бруно Штальэкер. Он, конечно, может подтвердить, что я люблю детей и бездомных собак, но не больше.

- Плохо дело.

Я на минуту задумался. Конечно, можно еще связаться с теми двумя головорезами из Гестапо, которые тогда учинили разгром в моем кабинете, и предъявить им факты, до которых я сейчас докопался. Готов биться об заклад, что эта информация доставит им массу неприятностей. И не исключено, что в результате мне будет предложено приятное путешествие прямиком в концлагерь. Однако, если я вообще не попытаюсь себя спасти, инспектор Хингсен отправит меня в тюрьму по обвинению в убийстве Герта Ешоннека.

Я не игрок по натуре, но это была единственная карта, на которую я мог поставить.

* * *

Криминалькомиссар Пост задумчиво посасывал свою трубку.

- Интересная версия, - промычал он.

Диц оставил в покое свои усы и презрительно фыркнул. Йост посмотрел на своего инспектора, а затем перевел взгляд на меня.

- Но, как вы, наверное, заметили, мой коллега считает ее несколько надуманной.

- Это мягко сказано, осел, - пробормотал Диц.

С тех пор как он до смерти напугал мою секретаршу и разбил последнюю бутылку хорошего вина, которая у меня была, он стал мне еще отвратительней.

Роста Йост был высокого, и в его наружности проглядывало что-то несомненно аскетическое. На лице его застыло выражение испуга, какое часто встречается у холостяков. Его костлявая шея торчала из воротника рубашки, как голова черепахи, по ошибке надевшей на себя чужой панцирь. Он чуть приоткрыл рот, пытаясь изобразить улыбку, прежде чем со всей решительностью указать своему подчиненному его место.

- По части теории ты у нас довольно слаб. Ты ведь человек действия. Правда, Диц?

Диц метнул на него сердитый взгляд, и комиссар попробовал улыбнуться чуть шире. Йост снял очки и принялся протирать их с таким видом, будто хотел показать всем, кто находится сейчас в комнате, что свои интеллектуальные способности он считает столь высокими, что сопоставлять такое дарование и натиск Дица - всего лишь проявление низменного физического начала - просто смешно. Снова водрузив очки на нос, он вытащил изо рта трубку и сладко зевнул, будучи совершенно уверенным в том, что в силу своего интеллектуального превосходства может вести себя как избалованный ребенок.

- Это, конечно, не означает, что людям, привыкшим действовать, а не рассуждать, нет места в Зипо. Но, учитывая то, что было сказано и сделано, решения должен принимать человек, способный прежде всего рассуждать. На каком основании вы считаете, что страховая компания "Германия" не посчитала нужным сообщить нам о существовании этого ожерелья?

Ход был довольно неожиданный, и настолько, что я сначала чуть не растерялся.

- К ним, наверное; никто и не обращался, - с тайной надеждой, что это так и было, заявил я. Последовало долгое молчание.

- Но ведь дом сгорел. - В голосе Дица я уловил беспокойство. Страховая компания должна была бы уведомить нас о случившемся.

- Не обязательно. Совершенно необязательно, если никто не предъявляет иск. Ведь потому меня и пригласили. Это моя обязанность теперь - выяснить все обстоятельства на случаи, если иск все же будет предъявлен.

- Вы хотите сказать, они знали, что в этом сейфе хранится дорогое ожерелье, и тем не менее не собирались выплачивать страховку? Это значит, они утаили важнейшую улику. Так получается?

- Но вы же не спрашивали об этом, - повторил я. - Послушайте, господа, речь идет о частном предпринимательстве, а не о благотворительной организации "Зимняя помощь". Вы думаете, они жаждут избавиться от своих денег и будут настаивать на том, чтобы кто-нибудь предъявил иск, а затем сами вручат подателю иска несколько сотен тысяч рейхсмарок? Да и кому они должны выплатить страховку?

- Ближайшим родственникам, разумеется, - сказал Йост.