Натянув на себя одеяло, я какое-то время прокручивал в своей усталой голове события последних дней, надеясь, что мне удастся поймать какую-нибудь ниточку, за которую можно будет уцепиться в попытке разгадать эти несуразицы и тайны. Но у меня ничего не получилось.

Вот если бы рядом со мной была сейчас Инга, я сказал бы ей, что Йост, очевидно, освободил меня потому, что его начальству очень важно сейчас заполучить бумаги фон Грайса, что они готовы на все и не побрезгуют содействием человека, подозреваемого в двойном убийстве, лишь бы он помог вернуть эти документы.

И еще я сказал бы Инге, что люблю ее.

Глава 17

Проснулся я совершенно разбитый, но, к сожалению, не отметил никаких признаков похмелья, под предлогом которого я мог бы весь день пробездельничать... Как вам это понравится?.. На всякий случай я даже постучал по черепу. Может быть, таким способом можно добиться головной боли. Я поглощал спиртное без перерыва на отдых, и надо же - ни в одном глазу.

Кофе я заварил себе такой густой, что его можно было есть ножом и вилкой, а затем принял душ. Во время бритья был крайне небрежен - порезы бесконечные, - пришлось лицо протирать одеколоном чуть не до потери сознания.

Телефон Инги по-прежнему не отвечал. Проклиная себя самого и свой хваленый талант в поиске пропавших людей, я позвонил в Алекс Бруно и попросил его выяснить, нет ли Инги среди арестованных Гестапо. Такой вариант выглядел вполне логичным. Когда в стаде пропадает овца, не надо искать тигра, если поблизости рыщет стая волков.

Бруно пообещал навести справки, но я знал, что может пройти несколько дней, прежде чем что-то прояснится. Тем не менее все утро я проторчал в квартире в ожидании звонка от Бруно или от самой Инги. Все это время я сидел, бессмысленно уставившись в потолок, и постепенно - это само собой получилось - переключился на дело Пфарра. К обеду я уже созрел для того, чтобы возобновить расследование. Совсем не обязательно было получить удар по голове кирпичом, чтобы понять, что есть человек, способный дать ответ на многие вопросы.

* * *

На этот раз огромные ворота из кованого железа, которые вели во владения Сикса, оказались закрыты. Прутья были обмотаны цепью, запертой на висячий замок, вместо скромной таблички с надписью "Вход воспрещен" висела другая, более внушительная, на которой значилось "Посторонним вход воспрещен". Ясно, что Сикс стал иначе относиться к проблеме собственной безопасности.

Я поставил машину у стены и с пистолетом в кармане взобрался на крышу своего автомобиля. Отсюда было уже нетрудно, подтянувшись к стене, оседлать ее, а ухватившись за ветки вяза, спуститься на землю по ту сторону.

Сейчас уже не вспомнить, слышно ли было угрожающее рычание собак, во всяком случае, к тому месту, где я спрыгнул на землю, они подкрались незаметно - все шумы скрадывали опавшие листья. Внезапно рядом с собой можно сказать, вплотную - я почувствовал тяжелое, частое дыхание. Огромный пес прыгнул на меня, пытаясь вцепиться в горло, но я успел выстрелить.

Выстрел в лесу прозвучал глухо, и, глядя со стороны, сразу было и не понять, отчего это вдруг рухнул свирепый доберман. Когда он лежал, уже недвижимый, у моих ног, ветер унес звук в противоположном от дома направлении. Стреляя, я невольно задержал дыхание и теперь чувствовал, что сердце у меня колотится, как вилка, взбивающая яичный белок, но чисто инстинктивно повернулся в другую сторону, только потом вспомнив, что у Сикса есть еще одна собака. И тут же сквозь шелест листьев уловил осторожный рык.