Я недоверчиво заметил, что это очень мило с его стороны. Димитриос нетерпеливо покачал головой.

— Жиро — идиот, — сказал он. — И если бы вы с ним не работали, договоренности по поводу женщин были бы совсем иного рода. Я предлагаю вам сотрудничать со мной. Я не дурак и не хочу вас злить, что непременно случилось бы, если из-за меня вы потеряли бы деньги, потраченные на «Крепость».

Затем он спросил, известно ли мне что-нибудь о торговле героином. Кое-что я слышал. Димитриос рассказал, что хочет покупать двадцать килограммов в месяц и распространять героин в Париже. Деньги есть. Хочу ли я на него работать?

Мистер Латимер, двадцать килограммов героина — это вам не шутка. Стоит кучу денег. Я поинтересовался, как он собирается распространять такое количество. А он ответил, что в данный момент как раз этим и занимается. Я же буду договариваться о закупках за рубежом и находить пути переправки в страну. Если я соглашаюсь, то поеду в Болгарию в качестве его представителя: разбираться там с поставщиками, которых он уже знал, и договариваться о транспортировке наркотиков в Париж. Он предложил мне десять процентов от стоимости каждого ввезенного мной килограмма.

Я сказал, что мне надо подумать, хотя в душе уже знал ответ. При тех ценах на героин я понимал, что смогу делать примерно двадцать тысяч франков в месяц. Димитриос же собирался зарабатывать намного больше. Даже если он должен будет платить за наркотики пятнадцать тысяч франков, учитывая мое вознаграждение и расходы, все равно дело будет приносить отличный доход. Продавая героин по граммам в Париже, можно выручить приблизительно сто тысяч франков за килограмм. Даже за вычетом вознаграждения распространителям и всем остальным Димитриос получал бы не меньше тридцати тысяч франков за каждый килограмм. Что означает месячную прибыль в полмиллиона франков. Замечательная вещь — капитал. Если знать, что с ним делать, и при этом не обращать внимания на небольшой риск.

В сентябре 1928 года по поручению Димитриоса я поехал в Болгарию. Он велел достать первые двадцать килограммов до ноября и уже начал договариваться с посредниками и распространителями. Чем быстрее я смог бы добыть наркотики, тем лучше.

Димитриос сообщил мне имя одного человека в Париже. Он должен был свести меня с поставщиками. И не подвел. Он также уладил дело с кредитом на закупку товара. И…

У Латимера в голове мелькнула мысль.

— А как звали того человека?

Мистер Питерс тут же нахмурился.

— Не нужно задавать такие вопросы, мистер Латимер.

— Вазов?

Слезящиеся глаза мистера Питерса уставились на писателя.

— Да.

— А кредит вам выдали с помощью «Евразийского кредитного треста»?

— Очевидно, вам известно намного больше, чем я предполагал.

Мистеру Питерсу этот факт явно пришелся не по душе.

— Могу я спросить…

— Догадывался… Не беспокойтесь, Вазова вы не подставили. Он скончался три года назад.

— Я в курсе. О его смерти вы тоже догадались? И сколько еще догадок у вас в голове, мистер Латимер?

— Это все. Пожалуйста, продолжайте.

— Откровенность… — начал мистер Питерс, потом замолчал и сделал глоток кофе. — Мы еще вернемся к этому вопросу, — наконец проговорил он. — Да, мистер Латимер, вы правы. С помощью Вазова я приобрел товар, который был нужен Димитриосу, и заплатил за него чеком «Евразийского кредитного треста» в Софии. Проблем не возникло. Настоящая трудность заключалась в том, чтобы переправить наркотики в Париж. Я решил отправить груз железной дорогой до Салоников, а оттуда на корабле до Марселя.

— Как героин?

— Разумеется, нет.