Барбара Картленд. Маска любви
Все подробности событий последних дней независимости Венеции, описания тюрьмы для рабов в Тунисе и обычаев берберских пиратов соответствуют действительности. В 1792 году Франция объявила войну Австрии, и через четыре года Республика Венеция получила свой смертный приговор из рук Наполеона Бонапарта. Людовико Манин был последним дожем. В течение трех столетий берберские пираты, или корсары, грабили корабли, наводя ужас на все Средиземноморье. В 1634 в городе Алжире находилось свыше двадцати пяти тысяч рабов-христиан, и флот берберов насчитывал свыше ста пятидесяти кораблей. «Христиане сегодня дешевы», — возглашали торговцы на рынках; а самых красивых пленниц обычно отправляли в Константинополь к султану. Только в 1830 году, когда французы оккупировали Алжир, эта чудовищная торговля прекратилась.
Глава 1
— Так мы идем танцевать или нет? Или ты всю ночь собираешься здесь стоять? Женщина говорила раздраженно, но ее глаза под черной бархатной маской с жадным восторгом следили за толпой, веселящейся на площади Святого Марка. Пестрота ярких костюмов гуляющих поражала разнообразием, а маски позволяли сохранить инкогнито, и даже родные не узнали бы их. — Здесь слишком много народа, — без всякого энтузиазма ответил мужчина, — и вдобавок слишком душно. — Много народа? — возмутилась женщина. — После всех этих недель кошмарной качки, когда вокруг только и есть, что тоскливое серое море! Герцог Мелфорд стоял со скучающей миной — под маской это было все равно не заметно. Он уже тысячу раз слышал эти упреки и в очередной раз пожалел, что пригласил любовницу поехать в Венецию. Герцог надеялся, что очаровательная спутница скрасит однообразие путешествия, но она умудрилась превратить поездку в настоящий кошмар. — Нет, ты только посмотри, что он делает! — воскликнула Одетта, переключив свое внимание на новый объект и на время забыв свои упреки. С самого верха колокольни спускался канат и по нему съезжал вниз головой акробат, держась за веревку ногами. Все замерли и смотрели вверх — но вот акробат благополучно достиг земли, и толпа в восторге захлопала. Но вокруг было столько других демонстраций силы и ловкости и столько забавных номеров, что просто разбегались глаза. Кого здесь только не увидишь: такие забавные ряженые! — медведи и черти с рогами и хвостами, акробаты на ходулях и всадники на деревянных лошадках. Были и дервиши, и клоуны, и Шуты. Была цыганка, предсказывающая судьбу, и кружевница Кьодджа. Арлекины отплясывали в обнимку с хорошенькими Коломбинами, и оборванные мальчишки крутили сальто. Толпа сама по себе была зрелищем, когда все эти люди в полосатых платьях, в нарядах, расшитых блестками, остроконечных колпаках и тюрбанах, с фальшивыми носами, хлопали и свистели, и то и дело покатывались от хохота, когда расфуфыренные франты обменивались остротами. И над всем этим весельем звучала музыка. В центре площади танцевали сотни людей, и Одетта потянула герцога за руку. — Идем, — крикнула она, — я хочу танцевать! — Почему нет, красавица? — вмешался незнакомец в маске, и вот уже Одетта унеслась в вихре танца, оставив любовника в одиночестве. Исчезновение дамы не взволновало герцога. Он бывал в Венеции и раньше и знал, что карнавалы, в общей сложности занимающие до шести месяцев в году, — здесь только предлог для непрерывного веселья и праздника, когда все условности и приличия отбрасывались в сторону. Венеция — город наслаждений, город любви — предалась легкомыслию до такой степени, что невозможно было оставаться серьезным в этом похожем на сказку месте, где удивительная яркость воздуха словно украшала купола, дворцы и башни своим великолепным сиянием. |
