Барбара Картленд. Мгновения любви
Вместо того чтобы представлять формы вещей в их определенности и неизменности, импрессионисты стремились изображать их такими, какими они казались им в данный момент. Главное в их искусстве — стремление рисовать с той же непосредственностью, «с которой поет птица», чтобы плод их труда, рожденный светом и цветом, создавал иллюзию живой жизни. О Клоде Моне (1840 — 1926), главе движения импрессионистов, говорили: «Он пришел и распахнул двери свету. И вот перед нами сама природа, завоеванная и покоренная этим изумительным живописцем». Альфред Сислей, чьими работами я восхищаюсь, при жизни не был признан, не достиг ни славы, ни богатства. Он влачил жалкое существование, продавая свои работы за гроши. В 1899 году Сислей умер от рака гортани. Спустя три года после его смерти работы этого художника стали цениться невероятно высоко.
Леди Симонетта Террингтон-Тренч сбежала по лестнице в просторный мраморный холл огромного дома, в котором она прожила всю свою жизнь. Стоявшие у дверей в холл лакеи о чем-то оживленно разговаривали, но при ее появлении выпрямились и застыли с тем равнодушно-отрешенным выражением на лицах, которое и подобало лакеям, несущим службу, почти что часовым. — Вы не видели его светлость? — на ходу спросила девушка. — Их светлость в кабинете, миледи, — ответил один из слуг. «Впрочем, Симонетту не слишком интересовал его ответ, она и так знала, где следует искать отца. Пробежав длинный коридор, где на стенах красовались старинные рыцарские латы, мечи и щиты, свидетели того времени, когда Тренчи постоянно воевали либо с врагами своей страны, либо со своими собственными, Симонетта ворвалась в кабинет отца. Это была одна из немногих комнат в доме, в которой никогда не принимали гостей. Девушка, как и ожидала, увидела отца за огромным письменным столом. Он был занят тем, что укладывал какие-то бумаги в длинный узкий футляр. Герцог удивился появлению дочери, но улыбнулся ей приветливо. Он обожал свою единственную дочь и находил, что она с каждым годом становится все красивее. Герцог и сам был красив и слыл человеком, который ценил женскую красоту, впрочем, как и породистых лошадей. Сейчас его вдруг поразила мысль, что пройдет совсем немного времени и Симонетта покинет его. Несомненно, она составит достойную партию, но эта мысль причинила ему почти физическую боль. — Папа, папа, — взволнованно заговорила девушка, едва переступив порог комнаты и еще не успев перевести дыхание после быстрого бега. — Посмотри, как у меня получилось. Я только что закончила и уверена, ты согласишься, что это лучшая из моих работ. Она протянула отцу небольшой квадратный холст. Герцог внимательно рассматривал творение дочери, Симонетта не спускала с него глаз. — Очень хорошо. Ты отлично постаралась, и тебе удалось передать свет. Вряд ли я смог бы сделать это лучше. — Ты правда так думаешь, папа? Неужели и тебе понравилось?! — не скрывала своей радости девушка. — Отличная работа! — Я так рада, папа. Ведь моя предыдущая картина тебя разочаровала, не так ли? А тут… Я неожиданно почувствовала, что все делаю верно, как будто… кто-то водит моей рукой. Герцог расхохотался. — О, все мы надеемся на чудо. Но в конце концов все зависит только от наших собственных усилий, нашего старания и стремления к совершенству. Симонетта улыбнулась ему. Отец с дочерью всегда понимали друг друга. И вдруг она заметила длинную плоскую коробку на столе и горестно замерла. — Что ты делаешь? Ты… ты уезжаешь? Герцог отвел глаза в сторону. |
