Писец поглядел на Ривена, потом на собак, и почти улыбнулся. Тем не менее, он был достаточно мудр, чтобы сохранить лицо без простым, и скрыться в своей лавке.

Ривен проводил его взглядом, а потом поднял три ведра и вошёл в комнату вместе с девочками.

Закрыв двери, он присел на пол и поставил ведра перед собой.

— Кушайте, девочки, — сказал он.

Они выглядели более заинтересованными им, чем едой, потому он поддразнил их обрезками во время того, как гладил по головам. Наконец, он уговорил их поесть. Как всегда, они поделили пространство вокруг вёдер вместо того, чтобы толкаться за удобное место, как делали большинство собак.

— Никакой борьбы за Первого и Второго, да? — Старшая собака повернулась, чтобы поглядеть на него с вопросом, застывшим в коричневых глазах, и потрохами, свисающими с челюсти. Он только улыбнулся, и она вернулась к еде.

Впоследствии он провел несколько часов со своими девочками, только лишь играя и лаская их. Он удивлялся, что они делали весь день, и это удивление заставляло его волноваться. Они могли попасть под телегу, лошадь или попасться ублюдкам, как те пираты, которых Ривен убил на улице Порта Черепа.

Его девочки были нежными созданиями, — он не имел представления почему, — но знал, что нежность не вознаграждалась на улице. Он усвоил этот урок еще в юности. Но как–то его девочки смогли выжить без норова уличных псов.

Он наблюдал за тем, как они кружили по комнате, лая и игриво покусывая друг друга, облизывая его, борясь друг с другом. Они были друзьями, насколько собаки могли ими быть.

— Друзья, — произнес он мягко, и задумался.

* * * * *

Бородатый жрец, который звал их с вершины ступеней, ждал внутри сразу за двойными дверями храма.

— Добро пожаловать в святилище. — Обратился он к Кейлу, Магадону и Джаку, хотя твердость его голоса противоречила словам.

Выгравированные надписи на дюжине или больше фаэрунских языках покрывали покрашенные медью двойные двери Святилища Свитка. Вырезанная на гладком камне над дверью фраза на общем языке передавала основную доктрину Огмы: Сила может двигать только горы. Идеи могут двигать мирами.

Магадон подтолкнул Кейла, кивнув на надпись, и спросил.

— Можешь прочитать это?

Кейл кивнул, прочитав её для проводника.

— Правда, — подтвердил Магадон, когда они вошли в храм.

Двойные двери открылись в маленькое фойе, за которым находился зал поклонения. Кейл обрадовался защите от послеобеденного солнца. Войдя в фойе, жрецы прошептали короткую молитву и сняли маски, которые носили.

Внутри зала поклонения маленькие деревянные столики стояли вокруг кафедры, находящейся на возвышении. Прислужники в черных одеждах сидели за третью из столов, переписывая манускрипты, свитки и даже целые книги. Они не отвлекались от своей работы. Деревянные шкафы, более высокие, чем Кейл, забитые пергаментами и свитками, закрывали большую часть стен. Маленький купол из стекла венчал строение. Солнечный свет легко проникал через него. Несколько дверей вели из зала поклонения.

Кейл знал, что службы в храме Огма, не обычные проповеди, а зачастую лекции, как в школе. Жрецы часто излагали историю расы Созидателей и планарной механике, кладке кирпича, выделке кожи и литературе. Огманиты служили Огме Переплетчику, поощряя созидательное мышление и распространяя знания и идеи. Кейл удивился бы, если бы у них была библиотека, как в храме Денейра.

— Я сообщу Высшему Хранителю Знаний Яннатару о наших гостях, — жрец среднего возраста с бородой обратился к Сефрису.

— Конечно, сообщишь, Хрин, — снисходительно ответил Сефрис. — Передай ему так же, что ты подозреваешь, потому что это правда — это те люди, которые напрямую ответственны за мою смерть.