Парень откинулся на спинку кресла. Шайлер заметила, что он теребит ключи от машины и что у него подрагивает правое колено, так ему не терпится услышать ее историю полностью.

– Продолжай, – велел профессор.

– Корделия сказала, что для того, чтобы победить Серебряную кровь, нужно отыскать ее мужа, Лоуренса ван Алена, ныне скрывающегося. Она думала, что, если отправить... если она отправит меня в Венецию, мне удастся отыскать его.

– Удалось?

Глаза старика заблестели.

– Не знаю... Дедушка, я пришла за помощью. Корделия сказала, что необходимо...

Тут парень кашлянул. Шайлер повернулась к нему.

– Лоуренс ван Ален – это я, – сообщил парень, подавшись вперед.

Его лицо изменилось – не незаметно, а поэтапно, – и он стал выглядеть постарше. Но это был не тот сутулый седовласый дедушка, которого рисовала себе в воображении Шайлер. Это был высокий, худощавый мужчина с той же львиной гривой, что и у парня, только подернутой серебром; и его аристократический ястребиный нос и высокомерный подбородок тоже сохранились.

В его присутствии комната словно бы съежилась. С первого взгляда было ясно, что это прирожденный лидер, а острота его взгляда пугала. Шайлер подумалось, что он – достойный соперник Чарльзу Форсу.

– Так ты оборотень! – с восхищением произнесла Шайлер. – А это твой настоящий облик?

– В той мере, в какой хоть какой-то облик можно считать настоящим, – отозвался Лоуренс. – Андерсон, мы вас больше не задерживаем.

Пожилой джентльмен подмигнул Шайлер и вышел из комнаты, беззвучно затворив за собою скрипучую деревянную дверь.

Шайлер устроилась поудобнее в кресле. Она обратила внимание на выцветшие обюссонские ковры на каменном полу. Такие же ковры лежали в библиотеке Корделии на Сто первой улице.

– Твой проводник?

Лоуренс кивнул. Он встал и прошел к встроенному бару, расположенному напротив камина, отворил нижнюю часть и достал бутылку портвейна. Наполнив два бокала алой жидкостью, он вручил один Шайлер.

– Так я и думала, – сказала девушка, приняв бокал.

Она медленно отпила глоток. Вино было сладким без приторности, крепким и вкусным. Алкоголь на вампиров не действовал, но большинству из них нравился его вкус.

– Я подозревал, что ты можешь это понять. Ты почти обратилась ко мне, но притормозила. Откуда ты узнала?

– Хозяин особняка обычно сидит слева – как раз там, где сидел ты, а он – справа от тебя, – объяснила Шайлер.

Это было одним из правил средневекового этикета, которое она усвоила из бесконечных лекций Корделии по истории Голубой крови. Король всегда сидел слева, а его королева или любое другое лицо, уступающее ему по рангу, – справа от него.

– А! Ты наблюдательна. Я уже и забыл об этом. Старею.

– Мне очень жаль, что Корделия не с нами, – негромко произнесла Шайлер.

Лоуренс вздохнул.

– Ничего. Мы расстались уже больше века назад. К одиночеству привыкаешь. Возможно, когда-нибудь мы снова воссоединимся.

Он откинулся на спинку кресла и достал из нагрудного кармана сигару.

– Так значит, ты – дочь Аллегры, – произнес Лоуренс, отрезав кончик сигары небольшой серебряной гильотинкой. – Я следил за тобой. Я знал, что ты ищешь меня, с той самой минуты, как ты прибыла в Венецию. Я ощущал что-то в воздухе – подумал сначала, будто это твоя мать, но энергия была иной. Ты меня нашла.

– Это ты был той женщиной на улице! Ты принял облик Аллегры, – выпалила Шайлер.

Теперь произошедшее обрело смысл. Лоуренс кивнул.

– Да, иногда я это делаю. Уже хотя бы потому, что мне очень ее недостает.

Он выпустил клуб дыма и затянулся.

– Я был настороже и не хотел показываться тебе, пока не пойму точно, кто ты есть на самом деле.