– Ты разве не будешь ужинать, Наригорм? – бросила Адела через плечо, наполняя бараньей похлебкой мою миску.

Девочка скорчилась в тени одного из камней, всматриваясь в освещенный костром круг под ногами и до боли знакомым жестом водя руками над землей. Грудь моя сжалась.

– Наригорм, ты не слышала, что сказала Адела? Быстро сюда!

Адела, удивленная резкостью моего тона, обернулась. Наригорм не сдвинулась с места.

– Я и не заметила, – сконфуженно пробормотала Адела. – Не стоит трогать девочку, когда она ворожит над рунами, камлот. Чего доброго, накличешь беду. Я оставлю ей поесть.

В темноте древние камни словно увеличились в размерах. Странные тени плясали в свете костра, как будто нас окружала людская толпа, но мы видели только их мятущиеся очертания.

Пришлось взять миску с похлебкой и, подойдя к Наригорм, заслонить собою свет от костра. Хоть бы густой аромат отвлек ее от гадания, заставив вспомнить про голод!

– Прошу тебя, Наригорм, – меня удивил собственный молящий голос, – брось ты их, лучше поешь. Не нужно рун, девонька. Не здесь.

– Какой вред от рун? – возразил Осмонд. – Может быть, она подскажет нам, как извести волка. Да и неплохо бы узнать, почему он нас преследует.

Какой вред от рун? Мне не хватило смелости рассказать им о том, что прочла в рунах Наригорм в ночь, когда родился Карвин и был убит Жофре. Мы так боялись за Аделу и малыша. Мне хотелось верить, что Наригорм лишь облекла в слова наши тайные страхи и смерть Жофре совпала с рождением младенца по чистой случайности. Нет ничего проще, чем переиначить любое предсказание. Да и сами предсказатели, боясь оплошать, любят выражаться туманно. Наверняка и о смерти Плезанс Наригорм узнала не из рун, а просто подглядывала за ней. Должно же быть какое‑то разумное объяснение!

Наригорм подняла руну с земли и поднесла к свету. Символ на ней походил на горшок, лежащий на боку.

– Перт перевернутая.

Осмонд посмотрел на руну и быстро отвел глаза.

– Там есть что‑нибудь про волка?

Перт означает тайну, которую кто‑то скрывает. Осмонд нервно усмехнулся.

– Мы все что‑то скрываем. Вот я мальчишкой был без ума от служанки моей матери, но так и не отважился ей признаться. Ты про такой секрет?

Наригорм покачала головой.

– Когда перт перевернута, она означает темный секрет. Темный секрет, который скоро будет раскрыт.

Позади меня кто‑то подавил вздох.

– Камлот прав, ступай есть, Наригорм, – тихо промолвил Осмонд.

Наригорм подняла вторую руну, на которой были вырезаны две буквы V – одна напротив другой.

– Йер. Время жатвы. Время расплаты.

Белые волосы Наригорм в свете костра вспыхивали оранжево‑красным. Она подняла глаза на Осмонда.

– Когда йер ложится рядом с перт, это означает, что скоро кому‑то придется пожинать плоды темных тайн.

На лице Осмонда отразился ужас. Он перевел взгляд на Аделу, которая застыла с черпаком в руке – содержимое черпака свободно выливалось на траву.

– Перестань, Наригорм!

Больше мне не удалось ничего сказать – из темноты раздался надтреснутый, почти молящий голос Зофиила:

– Руны показывают то, что может случиться, если мы не вмешаемся в ход событий. Они предупреждают, что нельзя сидеть сложа руки.

Наригорм подняла глаза. Всполохи света плясали на ее бледном лице, словно под кожей извивался клубок змей. Затем, не дожидаясь вопроса, она подняла третью руну. Рисунок на ней напоминал крест с наклоненной поперечной перекладиной.

– Наутиз, – промолвила Наригорм. – Руна судьбы. Означает, что ничто не может отменить первых двух. Судьба, предсказанная ими, неизбежна.