|
— Знал же, что он еще пригодится, — с гордостью сказал старик, протягивая девушке серебристое одеяние. — Держи… Это, как говорится, твое наследство. — Наследство? — Томка совсем растерялась. — Конечно. Это сценический костюм твоей прабабки. — О, Господи… Откуда он у вас? — Томка, наконец, сообразила, что это за вещь. Разумеется, тот самый костюм, который она видела на афише. — Так, — отмахнулся Бруно. — Лежал с тех пор, когда я делал всякие штуки для ее выступлений. — Погодите! — воскликнула Томка. — Вы и для моей прабабки разрабатывали сценическое оборудование? — У меня это неплохо получается. — Конечно, — сказала Томка, беря костюм с тем благоговением, с которым и положено брать реликвию. — Я сейчас… И она упорхнула в поисках места, где переодеться. Когда же она вернулась во всем сиянии и блеске, мужчины так и замерли. И было с чего: Томкина прабабка отлично разбиралась в одежде и знала, как произвести впечатление. Костюм же сел идеально, именно так, как нужно. Прекрасно понимая, что выглядит потрясающе, Томка из-под челки посмотрела на Тинкета. И что он на это скажет? — Отлично, — с трудом проговорил фокусник. — То, что надо… — То, что надо?! — Бруно дернул себя за бороду. — Ты что не видишь? Это же она! — Кто она? — Томка крутанулась на носках, давая присутствующим возможность увидеть ее со всех сторон. Сделала она это не иначе, как назло фокуснику, и своего добилась. Тинкет заметно вздрогнул. — Гуттаперчевая Принцесса, — с придыханием сказал Бруно. — Она вернулась. — Принцесса… — повторил Тинкет. Видимо, в это слово он вкладывал куда больше, чем старьевщик-изобретатель. Но он взял себя в руки. — Раз все готово, можно начинать репетицию. У нас осталось не так много времени. Голос прозвучал несколько холодно, и Томка обиженно надула губы. Но спорить не стала, признавая правоту фокусника. Одного серебристого костюма мало, чтобы вступление прошло удачно. — Итак, начнем… Вступительную речь опустим, сразу переходим к сцене, в которой ты забираешься в чемодан… Чтобы поместиться в чемодане, Томке пришлось чуть ли не завязаться узлом. К счастью, у нее был опыт размещения в чемоданах, и это здорово помогло. Но все равно, когда над ее головой закрылась крышка, Томка чувствовала себя не лучше, чем сардина в банке. Дальше было хуже: чтобы пробраться к отверстию, ей пришлось извиваться змеей, ежесекундно рискуя свернуть себе шею. И когда она почти добралась до заветной цели, послышался голос Тинкета. — Стоп! — Что-то не так? — спросила Томка, выглядывая из чемодана. — Все не так, — сказал фокусник. — Твои движения должны быть совершенно незаметны снаружи. А этот чемодан трясется как желе. Никуда не годится. Когда будешь перелезать сквозь отверстие, постарайся не так сильно оттопыривать свою… — Я поняла! — резко сказала Томка, обиженная тем, что ее усилия не оценили по заслугам. — Вот и отлично. Тогда сначала. Вторая попытка также провалилась. Как и третья с четвертой. На пятой попытке Томке удалось перебраться из чемодана в тумбу, но заняло это слишком много времени. Тинкет совсем ее не щадил, заставляя раз за разом повторять трюк. И за все это время Томка так и не увидела одобрения в его взгляде. Фокусник стоял, скрестив руки на груди, и то и дело раздраженно поджимал губы. Единственные слова, которые срывались с его языка, это «давай сначала». Сперва Томка обижалась, потом стала злиться, пока не дошла до состояния гранаты с выдернутой чекой — могла взорваться в любой момент. Тинкет же, словно не догадываясь, что отплясывает чечетку на минном поле, продолжал над ней издеваться. |
