|
Первым не выдержал Бруно. — Пойду-ка я промочу горло. Смотреть больно, как он тебя гоняет. Перфекционист шотландский. Разве можно так обращаться с принцессами? — Точно, — тихо поддакнула Томка. — Если бы ты знала, как на самом деле обращаются с принцессами, ты бы не возмущалась. — И как же? — язвительно спросила Томка. — Подкладывают горошины в постель? — Это тоже, — спокойно сказал Тинкет. — Еще усыпляют на сто лет, заточают в башнях, скармливают драконам, превращают в лягушек и оленей… Тебе грех жаловаться. Так что давай сначала. Томка клацнула зубами, словно где-то рядом щелкнули кастаньеты. Все слова, которые она хотела сказать Тинкету, застряли в горле. Пробормотав что-то неразборчивое, Бруно поспешил убраться из комнаты. Однако не прошло и трех минут, как старьевщик-изобретатель вернулся. Бегом ворвался в комнату, держа в руках осколок зеркала. Выглядел он как человек, который разом повстречал с десяток фамильных привидений: лицо бледное, глаза навыкате, волосы стоят дыбом. — Что… Что… — Успокойся, друг, — мягко сказал Тинкет. — Что-то случилось? Бруно разразился такими ругательствами, что у человека впечатлительного завяли бы уши. Но Томка выдержала и даже смогла понять, о чем говорит старик. Если вычеркнуть три четверти слов, фраза звучала так: — Что вы сделали с зеркалом?! — Ничего… Что с ним? — напряглась Томка. Выбравшись из чемодана, она подошла к старьевщику-изобретателю. Бруно молча протянул ей осколок. Через все зеркало протянулась надпись, сделанная чем-то темно-красным. В глазах у девушки защипало. Зеркальный осколок едва не выпал из задрожавших рук. Кровь? Не может быть, чтобы она писала кровью… Всего два слова, по-русски: «Я здесь!». Слова были написаны с той стороны стекла. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ… |
