— Понял, принял, на лопатки уложил, — подмигнул он, отпустив местную шуточную фразу борцов. Смысл её в том, что всё ясно, и в любом случае соперника он уложит.

Прозвенел гонг, и мы немедленно ринулись в бой, раздавая удары. Я быстро сообразил, что он постарается взять меня в захват и повалить на пол — это его конёк. Он упорно сокращал дистанцию, словно танк, прорывающийся к цели.

Пожалуй, я не был мастером борьбы, но кое-что об этом знал. Мы обменялись несколькими ударами, словно шахматисты, осторожно разыгрывающие дебют.

Его движения были быстрыми и отточенными, как у питона, готового задушить добычу, но такие выпады были редки. Большую часть времени он кружил вокруг меня, создавая иллюзию атаки или обдумывая, как лучше напасть. В общем, шоу для публики шло полным ходом.

Толпа ревела, требуя крови и зрелищ. А я тем временем размышлял о том, что, может быть, стоило выбрать карьеру филолога: в худшем случае тебя просто поправляют на конференциях, а не пытаются сломать кости. Да и это я не про себя, а про своих соперников на ринге: им бы лекции читать, а не вот это всё.

Мой противник, как я и думал, попытался взять меня в захват, но я увернулся, почувствовав, как его пальцы скользят по моему плечу.

Наш бой продолжался, и я понимал, что нужно закончить его до того, как публика начнёт требовать ещё более жестоких развлечений. Решил, что пора прибегнуть к методам, о которых косвенно намекал Гриша. Вернее, не намекал, а загадочно ухмылялся, а я делал выводы.

В какой-то момент я нарочно оставил ногу чуть в стороне и замедлился на секунду, притворяясь, что не успеваю её убрать. Соперник бросился к ней, и, схватив, перебросил меня через себя.

Я с грохотом шмякнулся на пол и для вида покорчился от боли. Но пока боец в синей маске ликовал, нарезая вокруг меня победные круги и предвкушая лёгкую победу, я наблюдал за табло со ставками.

Ставки, дорогие мои, росли, как на дрожжах… Интересно, на кого ставят: на меня или на то, сколько зубов я потеряю? Усмехнувшись этой мысли, я быстро поднялся с пола. А соперник, похоже, не особо расстроился — он ведь шоу создавал, а оно требует времени.

Едва я встал на ноги, как мой противник снова рванул к моей ноге, но на этот раз я перехватил его первым, схватив за руку и швырнув на пол. Чуть не перестарался… Надо бы лучше себя контролировать. Но «синяя маска» довольно шустро поднялся, и я с облегчением выдохнул.

— Неплохо, — признал он, — на грубой силе выкатываешься.

Я лишь кивнул ему в ответ и снова бросил взгляд на табло: к тем двум сотням ставок прибавилось ещё двадцать. Это никуда не годится! Нужно что-то делать, чтобы поднять интерес публики.

Подумал про себя: может, дело в том, что я привык завершать бои быстро и эффективно, без лишнего шума и пыли. Мои движения резкие и прямолинейные, а у соперника — красочные и эффектные, но с множеством ненужных жестов. Видно, что он привык работать на публику, растягивая удовольствие. Тут всё ясно: люди любят зрелища.

Соперник снова пошёл на меня, и я решил сыграть по его правилам. Пропустил пару ударов по ноге и сделал вид, что она подкосилась. Даже специально подставил ему шею. Он тут же воспользовался этим, захватив меня и ударив по голове.

Не знаю, как называется этот приём, но в момент падения моя голова оказалась в его руках. Если бы он был особенно талантлив, то, думаю, после такого удара моя голова могла бы остаться у него в руках — полный отрыв башки в прямом смысле слова.

Я рухнул на ринг и услышал, как толпа взревела от восторга. Бросив взгляд на табло, я заметил, что ставки взлетели ещё на полторы сотни. Ну что ж, иногда полезно приложиться носом к полу ради общего дела. А соперник тем временем ходил вокруг, размахивая руками и подзадоривая зрителей. Кажется, он наслаждается своей ролью.

— Чёрт побери, — проворчал я себе под нос, — почему мне больше платят за то, что меня бьют, а не за то, что бью я? Забавно, как деньги влияют на человеческую психологию и мою физиономию.