— Я слышала, что твой отец уже здесь, — сказала она, сверля меня взглядом. — И знаю, почему он так поспешно вернулся. Вика сияла после вашей прогулки.

— Ну, прогулка была замечательной. Свежий воздух, звёзды, папарацци в кустах, — ухмыльнулся я.

— Ты в большой беде, знаешь ли, — Маша прищурилась.

— Спасибо за предупреждение, — поклонился я. — Всегда ценю твою заботу.

— Я думала помочь тебе в этой щекотливой ситуации, но теперь не уверена. Отец Виктории жутко силён, я сама его немного побаиваюсь.

— Возможно, стоит убрать из комнат все тяжёлые предметы, прежде чем мы встретимся, — заметил я, почесав затылок.

— Ты слишком спокоен, — покачала головой Маша. — Не знаю, безумие это или смелость.

— Вероятно, и то и другое, — повторила Виктория мои недавние слова.

— Не волнуйтесь, — сказал я, обращаясь к обеим. — Я как-нибудь справлюсь. Мне не привыкать разгребать проблемы.

Затем мы направились в гостиную, где камин уютно потрескивал — несмотря на лето, в этих просторных залах царила прохлада. Я налил себе чашку ароматного чая и устроился в мягком кресле, пытаясь привести мысли в порядок.

— Ты правда думаешь, что сможешь уладить всё с моим отцом? — спросила Виктория, присаживаясь рядом и внимательно глядя на меня.

— А почему бы и нет? — пожал я плечами. — В худшем случае меня выгонят пинками и повесят на воротах табличку «Не пускать!»

— А в лучшем? — улыбнулась она.

— В лучшем случае я стану частью семьи и буду присутствовать на всех семейных торжествах, — усмехнулся я.

В этот момент двери гостиной распахнулись, и вошёл её отец. Высокий, с сединой на висках и пронзительными глазами, он выглядел так, будто мог одним взглядом остановить армию. Его присутствие заполнило комнату, и даже камин, казалось, потрескивал тише.

— Ну что, вот и наш смельчак, — произнёс он с сарказмом, меряя меня взглядом, словно рентгеном.

— Добрый вечер, — я встал и попытался изобразить что-то среднее между поклоном и дружеским жестом. — Рад возможности познакомиться лично… пока у меня ещё есть такая возможность.

— Что ж, похвально, что не сбежал при виде меня, — усмехнулся он хищно. — Но это не значит, что разговор будет приятным.

— Папа! — возмутилась Виктория. — Пожалуйста, давай обсудим это спокойно.

Он поднял руку, останавливая её протесты, и твёрдым голосом произнёс:

— Все разговоры мы обсудим позже. А сейчас, молодой человек, прошу проследовать за мной в кабинет.

— Конечно, — кивнул я, бросив последний тоскующий взгляд на недопитый чай.

Мы пошли по длинному коридору, и тишину нарушали только эхо наших шагов и, кажется, мои нервные мысли. Что ж… Посмотрим, что из этого выйдет.

Временем позже

Выхожу я из кабинета — невозмутимый и загадочный. Дубовая дверь за спиной захлопывается с глухим щелчком, и тишина коридора обволакивает меня. У меня всё прошло чудесно: я ведь не первый день живу и знаю, как этот мир устроен. Но Маша и Вика об этом пока не в курсе.

Девушки стоят у парадной лестницы, лица напомнили двух настороженных сов, внезапно ослеплённых дневным светом. Глаза — огромные, полные тревоги и ожидания — устремлены прямо на меня.

— Ну что? — нетерпеливо спросила Маша, поправляя выбившуюся прядь.

— Как всё прошло? — подхватила Вика, скрестив руки на груди. Она старается выглядеть невозмутимой, но я замечаю, как она покусывает нижнюю губу — её неизменная привычка при волнении.

Но я лишь пожал плечами и натянул на лицо лёгкую улыбку.