Ксюха молчала, и тогда Лешка спросил:

– Но кто тот коварный человек, который все это подстроил?

– Манай, – сказала Ксюха и на всякий случай поглядела в зеркало заднего вида, не едет ли за ними черный «Форд».

Оказалось, не едет.

Глава 7

Валерий Манаков, по прозвищу Манай, чертовски завидовал авторитету Кузьме. Крупная группировка под ним ходит. Два региона Москвы контролирует. Тут он – царь. И с ментами все у него отлажено, и с мэрией. Везде, как спрут, свои щупальца распустил.

Но ведь и он, Манай, мог быть таким крутым. А может быть, и покруче, если б Кузьма позволил отделиться, создать свою бригаду. Но разве он даст. Опасается, что подсидят его и лишат воровского куска. Поэтому и относится ко всем пацанам с подозрением.

Манай только заикнулся об этом, как Кузьма ему по роже заехал. На всю жизнь пометку на верхней губе оставил. Тогда Манай замолчал, но злобу на авторитета затаил. Стал «пригревать» возле себя таких же недовольных.

Чуму он узнал по последней отсидке. Надежный парень. Такого режь на куски, слова не вытянешь. И Манай перетащил его в Москву, к себе поближе.

Чума в благодарность стал верным псом. Чего надо – вынюхает, кого надо – укусит.

И раз, когда они с Манаем пьянствовали в ресторане, предложил устранить Кузьму. Что значило – устранить, Манай сразу понял. Однако вида не подал, что эти слова ему по душе.

– Ты чо, Чума, водки обожрался? – Хоть и свой Чума, но Манай воспринял его предложение настороженно. «Может, на понт берет? Может, перекупил его Кузьма?»

– Ничего я не обожрался, – обиделся Чума. – Ну, выпил немного. А вот Кузьма – зажрался.

– Да ты знаешь, пацан, что с тобой будет за такие слова? Если Кузьма узнает.

Чума пьяненький был, хорохорился. А Манай подумал: «Может, от души все говорит? Накипело у него».

– В общем, так, – строго сказал Манай. – Разговора этого у нас не было. Ты не говорил, а я не слышал. Понял?

– Понял, – уже без запала протянул Чума. Теперь и он насторожился. Не сболтнет ли Манай авторитету.

Но недели через полторы Манай сам начал с Чумой такой же разговор. И Чума охотно поддержал его.

– Сучку Кузьма себе завел. За приемную дочь выдает. А сам харит ее во все щели. Тачку ей новую купил. Квартиру отписал. Жопой чую, линять с общаковскими деньгами хочет, – проговорил он злобно.

Манаю тоже в последнее время не раз приходила мысль, что Кузьма засуетился уж очень. И везде таскает с собой девку. Подозрительно Манаю.

– Знаешь, браток, – Манай назвал так Чуму, чем очень расположил к себе. – Пора Кузьму убирать. Отплясал он свое. И мы сделаем его по-хитрому. Надо так его убрать, чтоб на нас никто не подумал.

К дому, где жил Кузьма, подъезжать не стали. «Форд» оставили на соседней улице, чтоб меньше подозрений. Чума загнал его во двор.

На случай прикрытия взяли с собой двух молодых пацанов, велев им никуда не отлучаться от машины.

К Кузьме пошли вдвоем с Чумой. У обоих под куртками по пистолету, но задумка была прикончить Кузьму ножом, чтобы потом этот нож вложить в руку менту, оперу Колобку.

– у них с Кузьмой дружба. Колобка замочим из моего шпалера, потом вложим его в руку Кузьме. Пусть все выглядит как драка. Не поделили чего-то, и друг друга замочили. Так мы и мента подставим. Мне он не нужен. Он – человек Кузьмы. А у меня есть свой. Важняк. В прокуратуре работает.

Чума решил похвалить Маная.

– Головастый ты, Манай. И как только в башке у тебя все укладывается?

Манаю было приятно.