— Ну что, сколь?

— Девятнадцать пудов, семь фунтов да еще три золотника, — подвел итог Глушков. — Аккурат, как в бумаге указано. Черкай мне расписку.

Товарищ Граковский написал что-то на бумаге, Глушков сложил лист вчетверо, сунул расписку в карман. Ящики поволокли было к выходу.

Мишель недоуменно глядел на присутствующих, потому что помимо ящиков с золотом было еще четыре, которые не вскрывали и опись их не делали.

— А там что? — указал на них Мишель.

— Там-то... Реквизированные буржуйские побрякушки, — махнул рукой товарищ Глушков.

— Но ведь мы их не глядели!

— А на кой?.. Кому они нужны? Золото — иное дело, золото по описи идет, а эти — по числу.

— Но как же так? — еще раз подивился Мишель. — Ведь это народное достояние. А ну как случатся воры?

При слове «воры» товарищ Граковский обернулся и глянул на Мишеля мутными глазами.

— Это кто таков? — спросил он.

— Товарищ Фирфанцев. Поставлен мною командовать караулом, — сказал Глушков.

— Из бывших, что ли? — поморщился Граковский, обращая внимание на выправку и манеры Мишеля. — Из недобитков?

— Вроде того.

— А чего тогда он тут голос подает — али жить надоело?

Глушков, ухватив главу торгпредства за рукав, быстро отвел того в сторону и что-то горячо зашептал на ухо. Мишель мог расслышать лишь отдельные слова:

— Свой... преданный делу... порвал с прошлым...

И еще звучали какие-то фамилии, в том числе раз имя Дзержинского.

Взгляд товарища Граковского помягчел.

— А чего ж сразу молчал? — И уже обращаясь к Мишелю: — Ты, товарищ Фирфанцев, напрасно тут бдительность разводишь — чай, одно дело делаем!

— Во всем должен быть порядок, — упрямо ответил Мишель.

— Ладно, коли так, сбивай крышки, — приказал товарищ Граковский.

Крышки сбили... А как подняли — в глаза ударило ослепительным блеском. Бриллиантовым блеском! Вот тебе и «буржуйские побрякушки»!

В ящиках были украшения, иные из которых стоили дороже золота!

— Сколько их тут? — не удержался, спросил Мишель.

— Да кто их считал-то? Свалили в ящики да повезли. А коли по весу, так без малости три пуда.

— Но позвольте? — удивился Мишель. — Надобно бы их перечесть и опись составить.

— Ты, как я погляжу, товарищ Фирфанцев, не до конца перековался, потому как не веришь рабочему классу! Что алмазы, коли ныне идет рубка с мировым капиталом не на жизнь, а на смерть, коли сотни бойцов кладут свои буйны головы за светлое завтра!

Опять слова!..

— Спроси умирающих на фронтах бойцов революции — нужны им эти стекляшки?..

Товарищ Граковский сгреб в пятерню украшения, поднял их, потрясая сжатым кулаком, брезгливо бросил обратно.

— Пролетариату не нужно золото, ему нужна всеобщая свобода и братство! А алмазами мы станем отхожие места украшать!

Про отхожие места Мишель уже слышал, да не раз.

— Айда, товарищ Фирфанцев, погутарим меж собой.

— Пошли...

В соседней комнате царил форменный бедлам: стояли наспех стащенные разномастные столы и кресла, повсюду валялись перевернутые бутылки и рюмки дорогого богемского стекла вперемежку с мятыми солдатскими кружками, в углу, прямо на полу, лежала пьяная полуголая девица, руки которой были унизаны золотыми браслетами, на сдвинутых стульях кто-то отчаянно храпел, накрывшись с головой шинелью.