Я спросил негра, какой сегодня праздник.

Он сказал, что День ветеранов.

– Какое сегодня число? – спросил я.

– Одиннадцатое ноября, сэр, – ответил он.

– Одиннадцатое ноября – День перемирия, а не День ветеранов.

– Вы что, с луны свалились? Это изменено уже много лет назад.

– День ветеранов, – сказал я Хельге, когда мы пошли дальше. – Прежде это был День перемирия. Теперь День ветеранов.

– Это тебя расстроило? – спросила она.

– Это такая чертова дешевка, так чертовски типично для Америки, – сказал я. – Раньше это был день памяти жертв первой мировой войны, но живые не смогли удержаться, чтобы не заграбастать его, желая приписать себе славу погибших. Так типично, так типично. Как только в этой стране появляется что‑то достойное, его рвут в клочья и бросают толпе.

– Ты ненавидишь Америку, да?

– Это так же глупо, как и любить ее, – сказал я. – Я не могу испытывать к ней никаких чувств, потому что недвижимость меня не интересует. Без сомнения, это мой большой минус, но я не могу мыслить в рамках государственных границ. Эти воображаемые линии так же нереальны для меня, как эльфы и гномы. Я не могу представить себе, что эти границы определяют начало или конец чего‑то действительно важного для человеческой души. Пороки и добродетели, радость и боль пересекают границы, как им заблагорассудится.

– Ты так изменился, – сказала она.

– Мировые войны меняют людей, иначе для чего же они? – сказал я.

– Может быть, ты так изменился, что больше меня не любишь? – сказала она. – Может быть, и я так изменилась…

– Как ты можешь это говорить после нашей ночи?

– Мы ведь еще ни о чем не поговорили, – сказала она.

– О чем говорить? Что бы ты ни сказала – это не заставит меня любить тебя больше или меньше. Наша любовь слишком глубока, слова ничего не значат для нее. Это любовь душ.

Она вздохнула.

– Как это прекрасно, если это правда. – Она сблизила ладони, но так, что они не касались друг друга. – Это наши любящие души.

– Любовь, которая может вынести все, – сказал я.

– Твоя душа чувствует сейчас любовь к моей душе?

– Безусловно, – сказал я.

– Ты не заблуждаешься? Ты не ошибаешься в своих чувствах?

– Ни в коем случае.

– И что бы я ни сказала, не сможет разрушить твою любовь?

– Ничто, – сказал я.

– Прекрасно. Я должна тебе сказать что‑то, что боялась сказать раньше. Теперь я не боюсь.

– Говори, – сказал я с легкостью.

– Я не Хельга, – сказала она. – Я ее младшая сестра Рези.

Глава двадцать четвертая.

ПОЛИГАМНЫЙ КАЗАНОВА…

Когда она огорошила меня этой новостью, я повел ее в ближайшее кафе, где мы могли посидеть. В кафе были высокие потолки, беспощадный свет и адский шум.

– Почему ты так поступила? – спросил я.

– Потому что я люблю тебя, – сказала она.

– Как ты можешь любить меня?

– Я всегда любила тебя, с самого детства, – сказала она.

Я обхватил голову руками.

– Это ужасно.

– Я… я думала, что это прекрасно.

– Что же дальше? – сказал я.

– Разве это не может продолжаться?

– О, господи, как все запутано, – сказал я,

– Выходит, я нашла слова, способные убить любовь, – сказала она, – любовь, которую убить невозможно?

– Не знаю, – сказал я.