- Юра. Объясни, наконец - что произошло?

- Я... не знаю! Мама убила папу. А потом накинулась на меня, с ножом. Мне пришлось... - он подавился и закашлялся. Я похлопал его по спине. Вымазал руку в крови, и подавил приступ брезгливости. Соседка на дорожке издала неопределенный звук, нечто среднее между кашлем и шепотом.

Мы с Юрцом как по команде уставились на нее.

- Это как зомби-апокалипсис? - спросил я. - Только часть людей спятила? Почему мы тогда... адекватны? Да смотри ты на меня, хватит уже! Ты истеричка что ли?

Юрец стал раздражать. А все потому, что я не видел, во что превратился его дом.

Он же глядел с непониманием. Почти такой же взгляд, как у соседки.

- Ну, конец света, зомби-апокалипсис! Не смотришь ужасы, а?

- Я не смотрю телевизор. И вообще фильмы, - Юрец закашлялся и встал. Прошелся под навесом, бросая взгляды на дорожку. - Но о зомби слышал, конечно. Что мы будем с ней делать?

- Ничего. Нужно... Наверное нужно вызвать ментов.

Я хотел спросить, почему он набрал именно меня, но промолчал. К кому еще мог обратиться Юрец?

Кроме того - я и сам не верил, что мы так просто позвоним в полицию. Уже тогда я стал догадываться, что соседка и родители Юрца - слова одной и той же песни. Одни и те же волоски большущей ЖОПЫ, в которую попало человечество.

Пока это были лишь ростки осознания, и я глушил тревогу (безуспешно). На самом деле Лена вонзила зубы не так уж глубоко, терпимо. Вдруг она на самом деле болеет бешеством?

Вдруг этот «вирус безумия» передается со слюной?..

- У тебя есть перекись или йод? Надо обработать раны.

- Пошли, - мотнул головой Юрец. Он явно обрадовался тому, что можно заняться чем-то более привычным, чем раскалывание черепа топором.

Обычно дома у Юрца прохладно. Сейчас в легкие сразу прокрался удушливый, влажный запах и тошнота опять подступила к горлу. Юрец чуть прихрамывал, а я держал раненную руку на весу.

Зашли в ванную. Темно, единственное окошко у самого потолка. Совмещенный санузел. Тряпка в бурых пятнах валяется возле корзины для грязного белья.

Мы умылись по очереди, фыркая и отплевываясь. Я вдруг подумал, что если это массовая хрень, то нужно как-то обезопасить себя. Ведь есть и другие соседи.

Или Юрец все-таки спятил?

Юрец открыл шкафчик. Внутри лекарства, снаружи, на дверце - заляпанное зубной пастой зеркало. Мне мое отражение совсем не понравилось: бледный мальчишка, с щетиной на подбородке, под глазом пухнет синяк.

Юрец уже промокал царапины, и я тоже смочил ватку в перекиси, и приложил к ране. Перекись зашипела, и пена скрыла рану - приятная прохлада.

Санитарно-гигиенические процедуры мы проделывали молча, каждый думал о своем. До меня только сейчас стало доходить, что произошедшее не сон. Исправить ничего нельзя, нельзя стереть сегодняшнее утро ластиком, нельзя удалить, как строчки в «Ворде».

Рану я еще и йодом залил. Больно, но зато в груди появилось спокойствие.

Впрочем, от укуса психозомби йод вряд ли помогает.

Соседка не походила на живой труп (груди под халатом, стрелка, ножки), но разума в ее глазах совсем не было. Она рычала и скалила зубы. Она кусалась.

- Лена... хотела убить нас, - Юрец будто подслушал мои мысли. - Посидим на кухне. У меня в комнатах беспорядок.

Я засмеялся. Юрец уставился на меня, как на идиота, а потом подхватил смех. Сначала невесело, но спустя десять секунд мы уже покатывались, как обкуренные. Так ржали, что у меня даже желудок скрутило. Только сейчас понял, как это - хохотать до коликов.

- Хотела убить, - я вытер слезу и плюхнул зад на стул. - Хотела! Но - почему? И что теперь?

- Моя мама убила отца, - в сотый раз повторил Юрка. - И хотела убить меня, - он посерьезнел и как будто даже постарел. Сейчас он как раз походил на своего папу.