В этой ужасной обстановке он провел три дня. Носильщики полюбили его и приносили ему неимоверное количество остатков из ресторана. Но Майкл был слишком разочарован и опечален, чтобы объедаться, а Гарри Дель Map, зашедший в кладовую, устроил носильщикам скандал за нарушение инструкции о кормлении собаки.

— Этот парень не очень-то хорош, — заявил старший носильщик своему помощнику после ухода Дель Мара. — Он больно лоснится. Я никогда не любил жирных брюнетов. Моя жена — брюнетка, но, благодарение Создателю, ее кожа не лоснится.

— Верно, — согласился помощник. — Я таких ребят знаю. Если ткнут в него нож, то и тогда не покажется кровь. Потечет сало.

Излив свои чувства, они немедленно угостили Майкла еще большим количеством мяса, но он не мог проглотить ни кусочка — так велико было желание увидеть баталера.

Тем временем Дель Map послал в Нью-Йорк две телеграммы. Одна была адресована в школу дрессировки Гарриса Коллинза, где находились его собаки на время его отсутствия.

«Продайте моих собак. Вы знаете, что они умеют делать и какова их стоимость. С ними кончено. Вычтите за содержание, остаток передадите при встрече. Везу чудо-собаку, все прежние номера меркнут. Это — боевик. Увидите сами».

Вторая телеграмма была адресована его агенту.

«Приступайте к делу. Рекламируйте вовсю. Известите всех. Успех обеспечен. Боевик. Назначайте цены выше повышенных цен. Подготовьте к моему приезду выступления с моей собакой. Вы меня знаете. Знаю, что говорю. Повышенные цены все время, где бы мы ни выступали».

Глава XXIII

Затем появилась клетка. Увидев Дель Мара, входящего в кладовую с клеткой в руке, Майкл сразу подозрительно отнесся к ней. Минутой позже его подозрения оправдались в полной мере. Дель Map предложил ему войти в нее, но Майкл отказался. Ловким движением схватив его за ошейник, Дель Map приподнял его и сунул в клетку, вернее — просунул в клетку часть туловища, потому что Майкл уперся передними ногами в порог. Дрессировщик не терял времени. Кулаком свободной руки он быстро ударил по передним лапам. От боли Майкл поднял лапы — и в следующую секунду оказался уже внутри. Он рычал от негодования, яростно и тщетно бился о прутья клетки, а Дель Map тем временем запирал дверцу.

Затем клетку вынесли и поставили на грузовик среди прочего багажа. Дель Map, заперев дверцу, исчез, и Майкл остался на грузовике с двумя незнакомыми ему людьми. Дорогой грузовик подбрасывало на всех камнях. Клетка была мала, и Майкл едва помещался в ней и не мог вытянуть головы. Крышка давила на голову, грузовик при каждой выбоине подскакивал со своим грузом, и голова Майкла больно ударялась о крышку клетки.

Кроме того, клетка была коротка, и Майкл был вынужден упираться носом в прутья. Выскочивший из-за угла автомобиль заставил шофера внезапно затормозить. Клетка сразу остановилась, и Майкл стремительно полетел вперед. Затормозить свой ход он не мог, единственный тормоз, находившийся в его распоряжении, был его нос, и Майкл остановился только тогда, когда ткнулся носом в прутья.

Он пытался устроиться лежа на этом небольшом пространстве, хотя при толчках его губы с силой прижимались к зубам, были порезаны и сочились кровью. Но худшее было впереди. Одна из передних лап выскользнула через прутья и осталась на дне грузовика, где с визгом и скрипом подпрыгивали чемоданы. При толчке ближайший чемодан покачнулся и слегка сдвинулся с места. Качнувшись на прежнее место, чемодан придавил лапу. Майкл взвыл от неожиданной боли и инстинктивно, изо всех сил пытался втащить раздавленную лапу обратно в клетку. Пытаясь втащить лапу, он вывихнул себе плечо, и боль поэтому только усилилась. Майклом овладел страх, свойственный всем животным и людям, — страх западни.