|
Коля получил направление на работу в офицерскую парикмахерскую, а Степана направили в автомастерскую танковой части, дислоцировавшейся в семи километрах от Кракова. Получив деньги, Коля с Богдановым зашли в солдатский распределитель. Там по записке старичка офицера им продали банку свиных консервов, булку, сто граммов маргарина и бутылку шнапса. Они завернули все это в газету и пошли в лесок. Там разложили костер и начали пировать. Степан после первого же стаканчика опьянел и стал плакать. Он плакал, всхлипывая, слезы катились по его желтым щекам, он не вытирал их, и они заливались к нему в рот, и только тогда он вытирал губы ладонью и виновато улыбался. - Знаешь, что самое страшное? - говорил он. - Самое страшное - это какими мы можем стать потом. Сможем ли мы победить в себе эту ненависть, которая в нас родилась? Сможем ли мы побороть в себе страх, который теперь живет в нас вместе с отчаянием и храбростью? Сможем ли мы сломать в себе ненависть к людям, которые говорят на немецком языке? Он жадно выпил шнапс, понюхал корку хлеба и, подвинувшись еще ближе к костру, стал говорить: - Пал Палыч был моим следователем. Власовец, паскуда, нелюдь. Он лысый, старый и больной. Я видел что он болен, потому что у него все время закипала пена в уголках рта и еще потому, что лицо у него было желтое и до невозможности худое. - Ну-ка, хлебало открой, - говорит Пал Палыч. - Что? Он грязно ругается и повторяет: - Хавало открой свое! Рот, понял?! Открываю рот. Он заглядывает, как говорят врачи, в зубную полость и сердится: - Что, "желтую сару" уже сняли гансы? Я ничего не понимаю. - Фиксы, говорю, фиксы гансы сняли? Ну, фиксы, золото, не понимаешь, что ли?! - Теперь понял. Не было у меня "желтой сары". - Экономно жил? - Экономить было не с чего. - Не давали большевички навару? В черном теле держали? - В каком? - В черном! - орет Пал Палыч. - Больной, что ли?! - Я-то здоровый... Пал Палыч обегает стол и ударяет меня по щеке. - Ты - умненький, - усмехается он, - шутить любишь. Колоться станешь или будешь ж... вертеть? - Нет ее у меня. Кости одни остались. - Пожалеть? - Пожалел волк кобылу... - Какая ты кобыла? Я бы кобылку пожалел. У лошади сердце большое и глаз добрый. А ты - человек. Самый страшный на земле зверь. Или я тебя, или ты меня. Какой номер обуви, подследственный? - Сорок второй. - Костюм какого размера носил? - Тот, что украл? - Ты мне не верти! Украл... Дома какой размер носил? - Не знаю. - Как не знаешь? - У меня один и был-то костюм, отец подарил ко дню рождения. - Давай, давай, чекистская харя! "Отец подарил"! Мозги-то мне не крути, знаем, сколько вам грошей отваливали. Высосали из народа всю кровушку... А ну, стань к стене! - Стрелять хочешь? - Мараться!. |
