Стряпчий предполагал, что теперь должно разрешиться несчастное недоразумение, которое могла питать только разлука. Губерт взял железные щипцы, стоявшие возле камина и, колотя ими по суковатому дымящемуся полену и поправляя огонь, заметил:
— Видите ли, господин стряпчий, я человек добросердечный и пригоден ко всякой домашней работе. Но Вольфганг начинен странными предрассудками и к тому же мелочный скряга!
Ф. нашел неуместным проникать далее в отношения братьев, тем более что лицо Вольфганга, его поведение, его голос с полной ясностью обличали душу, терзаемую всеми возможными страстями.
Чтобы узнать решение барона по какому-то делу, касающемуся майората, стряпчий поздним вечером пошел в его покой. Он застал барона в совершенном расстройстве, расхаживающего большими шагами по комнате, заложив руки за спину. Заметив наконец стряпчего, барон остановился, взял его за руку и, мрачно глядя ему в глаза, сказал прерывающимся голосом:
— Мой брат приехал. Знаю, — продолжал он, едва Ф. успел раскрыть рот, знаю, что вы собираетесь сказать. — Ах, вам ничего не известно. Вы не знаете, что мой несчастный брат — да, только несчастным назову я его, — подобно злому демону, всюду заступает мне дорогу и возмущает мой покой. Не он причиною, что я не впал в несказанную нужду; он приложил к тому все старания, но это было не угодно небу. С тех пор как стало известно об учреждении майората, он преследует меня смертельной ненавистью. Он завидует моему имению, которое в его руках пошло бы прахом. Он самый безумный расточитель на всем свете. Его долги намного превышают половину того состояния, которое ему достанется в Курляндии; и вот, преследуемый кредиторами, которые его замучили, он спешит сюда и клянчит денег.
«А вы, брат, ему отказываете!» — хотел перебить его Ф., но барон, выпустив его руку и отступив на шаг, громко и порывисто воскликнул:
— Постойте! Да, я отказываю! Из доходов майората я не могу и не буду раздаривать ни одного талера! Но сперва выслушайте, какое предложение сделал я понапрасну этому сумасброду всего несколько часов назад, а потом уж судите о моем чувстве долга. Имение в Курляндии, которое подлежит разделу, как вы знаете, довольно значительно, я хотел отказаться от своей части, но только в пользу его семьи. Губерт женился в Курляндии на красивой бедной девушке. Она родила ему детей и бедствует теперь с ними. Имением надлежит управлять, назначив из доходов необходимые деньги ему на содержание, а кредиторов удовлетворить, учинив с ними полюбовную сделку. Но что ему спокойная и безмятежная жизнь! Что ему до жены и детей! Деньги подавай ему, наличные деньги, большими кушами, чтобы он мог с беспутным легкомыслием их проматывать. Неведомо какой демон открыл ему тайну ста пятидесяти тысяч талеров; он требует из них половину, утверждая с присущим ему безрассудством, что деньги эти не принадлежат к майорату, а должны быть признаны свободным имуществом. Я откажу и должен отказать ему в этом, но меня томит предчувствие, что он в душе замышляет мою погибель!
Как ни старался стряпчий, который, не будучи посвящен в близкие отношения братьев, вынужден был прибегнуть к общеизвестным и довольно плоским моральным рассуждениям, разуверить барона в его подозрениях, однако все было тщетно. Вольфганг поручил ему переговорить со злобным и корыстолюбивым Губертом. Ф. исполнил это со всяческой осторожностью, на какую только был способен, и немало обрадовался, когда Губерт наконец объявил ему:
— Ну, так и быть, я принимаю предложение владельца майората, но только с условием: пусть он мне тотчас же отсчитает в задаток тысячу фридрихсдоров наличными, ибо я, по жестокости моих кредиторов, могу навсегда потерять честь и доброе имя, и пусть разрешит мне время от времени жить в прекрасном Р…зиттене у добросердечного брата.
— Никогда! — воскликнул барон, когда Ф. |