Майя поглядела на сверкающую поверхность бассейна и вспомнила летнее утро на озере, стаи белых ибисов на мелководье… Из забытья ее вывел протяжный звук трубы – глашатай вновь звал гостей к столам. Майя вздрогнула и опасливо посмотрела на Сенчо, но верховный советник даже не шевельнулся. Она торопливо уселась на табурет, не зная, чего еще ожидать. В залу вошли музыканты – три киннариста, барабанщик, флейтист и дерланзель с деревянным ксилофоном – и расположились у бассейна. Рабы длинными шестами опустили лампы, свисавшие с потолка в углах, и погасили их. Теперь яркий свет заливал только центр пиршественной залы. Музыканты настроили инструменты и заиграли грустную мелодию, прерываемую отрывистыми ударами барабанов и мерным звонким пощелкиванием дерланзеля. В залу вбежали двадцать молоденьких девушек в полупрозрачных одеяниях – серых, коричневых, зеленых и белых, – заняли свои места вокруг бассейна и по знаку главной танцовщицы пустились в пляс.

Майя всегда любила танцы и в Тонильде никогда не упускала случая попрыгать и покружиться в хороводе, но никогда прежде не видела выступлений Флелы – знаменитых на всю империю танцовщиц, исполнявших священные танцы богини Аэрты. Девушек обучали с раннего детства; сами они не были ни рабынями, ни свободными женщинами, а считались собственностью империи, будто имперские драгоценности или имперские гвардейцы. Им вменялось в обязанность выступать на религиозных церемониях, светских торжествах и празднествах. Они жили вместе, как солдаты в казарме, подчинялись предписаниям своего ордена и пользовались уважением горожан; их почитали, но не завидовали строгостям и тяготам такой жизни. По достижении определенного возраста девушкам разрешалось покинуть Флелу и даже, с позволения благой владычицы, выйти замуж, впрочем многие, всей душой любя танец, посвящали остаток своих дней обучению других, помогали придумывать наряды или находили себе иное занятие во Флеле. Все расходы Флелы оплачивала имперская казна; танцовщицы считались неприкосновенными – Сенчо однажды попробовал выкупить одну из них, но, столкнувшись с гневными протестами и яростным сопротивлением, не стал настаивать на своем.

Через несколько минут Майя с растущим восхищением сообразила, что танец изображал величественное течение реки и сменяющиеся времена года. Этот танец, под названием «Тельтеарна», ежегодно исполняли на празднестве дождей, поэтому искушенным зрителям были хорошо знакомы все движения и последовательность танцевальных фигур. Майя, никогда прежде не видевшая подобного представления, с огромным удовольствием следила за необыкновенным зрелищем, по-детски непосредственно восторгалась и ахала, с живостью реагируя на происходящее, – ведь ей был хорошо знаком бескрайний водный простор. Она едва не разрыдалась, сообразив, что танцовщицы вначале изобразили серые волны, ласково набегающие на берег под легким ветерком, потом – песчаные отмели, обнажавшиеся в середине знойного лета, а затем – бурю и мутные потоки половодья, заливавшего окрестные земли в сезон дождей. К счастью, верховный советник безмятежно спал во время представления; прекрасный танец настолько захватил Майю, что она наверняка не справилась бы со своими обязанностями. Воспоминания о танце в маршальском особняке остались с Майей на всю жизнь.

Танец завершился, воображаемые воды медленно отступили во мглу, смешиваясь со звездным светом. Под приглушенные звуки киннар девушки замерли, прильнув к полу. Восхищения Флелой по традиции изъявлять не полагалось – это считалось богохульством. В пиршественной зале на минуту воцарилось почтительное молчание, после чего гости снова начали переговариваться.

Затем Дераккон и представители благородных семейств покинули пиршество, а остальные гости разбрелись по особняку – кто отправился играть в азартные игры, кто искал утех в обществе невольниц или шерн.