Спичка в ее руке погасла, и оживленное безжалостным любопытством лицо старшей сестры растворилось в ночной темноте.

– Слезай с лошади, веди ее в конюшню! – приказал отец. – Будет у меня, пока не объявится хозяин. Но, думаю, это вряд ли произойдет.

Том поудобнее устроился в седле, подобрал поводья. Кобылка вскинула изящную головку.

– Давай! – скомандовал отец. – Билли, открой пошире ворота. Похоже, что с Томом мне наконец немножко повезло!

Но Том, подав лошадь вперед, наклонился к матери:

– Я уезжаю, прямо сейчас.

– Похоже на судьбу… она вернулась за тобой, – согласилась мать. – Ой, Том, увидимся ли снова?

– Я вернусь, – заверил он, – когда у меня что нибудь будет для тебя. Вернусь, когда смогу забрать тебя в свой дом.

– Тише, тише, – дрожа от страха, попросила она. – И возьми эти деньги, Том. Мне они не нужны. А теперь скорее уезжай!

Он отмахнулся от золотого, но наклонился и поцеловал мать. Затем, выбираясь из маленькой толпы, подал лошадь назад.

– О чем вы там перешептывались? – спросил отец.

– Прощался с матерью, – ответил Том. – Прощайте и все остальные!

Все с криком бросились к нему.

– Эта кобыла стоит две с половиной тысячи долларов. Хэнк Райли говорил! Том! Тебя за нее посадят! Слышишь, Том, стой, говорю!

Других слов Том на прощанье не услышал. Если и щемило сердце, то лишь о покидаемой матери. Она одна будет жалеть о чем то большем, нежели о деньгах в облике кобылы. Он отпустил поводья, и лошадь пошла размашистым аллюром, оставляя позади огоньки родного дома.

Том Глостер скакал по дороге, пока вдруг между деревьями не замелькали огни городка. Тут он вспомнил, что в городе ему нет места. Ни работы, ни дома, ни гроша в кармане. Тогда он еще больше отпустил поводья, и кобыла сама свернула на уходившую влево и ведущую через лес тропу. Мимо, как и невеселые мысли о будущем в голове Тома, проплывали темные силуэты деревьев.

Дважды парень останавливал серую, искушаемый желанием вернуться домой к ожидавшим его насмешкам. Жалкий домишко, где он не видел ничего, кроме тяжелого труда да насмешек, теперь казался ему уютным пристанищем. Думалось, что в мире нет ничего прекраснее, чем вырисовывающиеся на фоне неба знакомые очертания крыши с трубой или высокого темного купола вяза. И пойма, где Том вложил столько труда, и таскавшие плуг старый мул и терпеливый, выносливый бычок тоже вроде глядели ему вслед, ожидая, когда он вернется. Кто же теперь закончит его работу? Наверное, никто, и все останется как есть, как открытый всем дождям недостроенный дом без крыши.

Однако стыд и обида были сильнее этих кратковременных искушений, и он продолжал путь, отдавшись на волю лошади. Та несла его, словно уже здесь бывала, не задерживаясь на развилках, уверенно выбирая тропу. Может, это какой нибудь кружной путь к конюшне Хэнка Райли? Том Глостер над этим не задумывался – в голове и без того была полная неразбериха.

Сквозь деревья, постепенно светлея, стал просвечивать золотистый туман. Затем, в следующей прогалине, Том увидел низко висевшую на востоке полную луну. Казалось, продираясь сквозь верхушки деревьев, она стремительно мчится к земле. Глядя на нее, парень печально вздохнул – как равнодушна и как далека она от человека и его невзгод!

Лес редел, только в болотистых низинах оставались густые островки ивы. Залитый лунным светом, он походил на этюд художника, пораженного контрастом глубоких теней и ярких серебристых красок.