— Я помню, сэр, — кивнул Дайкович.

— И вот теперь, через двадцать с лишним лет, этот тип смеет мне угрожать! Взялся меня шантажировать. Его цель — уничтожить все, что мы создали, запачкать не только мою репутацию, но и репутацию целой группы преданных американских патриотов. Поэтому ему нет места среди живых, понимаешь?

— Я все понял. — Дайкович позволил себе улыбку. — Вам не обязательно ходить вокруг да около, чтобы я что-то для вас сделал. Я на сто процентов с вами, что бы вам ни потребовалось.

— Мы понимаем друг друга?

— Абсолютно.

Гидеон молча ждал продолжения. Такер указал взглядом на бутылку:

— Выпьем в знак согласия?

— Нет, благодарю.

Такер налил себе еще и опрокинул содержимое стакана в рот.

— Поверь, так лучше. Я буду твоим вечным должником. Уведи его через гараж, только постарайся, чтобы вас не увидели.

Дайкович кивнул и легонько подтолкнул своего пленника.

— Пошли.

Гидеон побрел к двери, слыша за спиной шаги конвоира. Они миновали холл, кухню и направились туда, где должен был находиться гараж.

Гидеон взялся обеими руками, скованными наручниками, за дверную ручку. Заперто! Краем глаза он уловил какое-то движение и сразу понял, что происходит. Он шарахнулся в сторону и ударился о плечо Дайковича в то самое мгновение, когда Такер произвел выстрел. Пуля угодила вояке в спину и швырнула его на дверь. Он выронил револьвер и со стоном осел на пол у запертой двери.

Гидеон увидел Такера в дверном проеме кухни с пистолетом в руке. Новый выстрел, на сей раз в него. В мексиканской плитке на полу, где распластался Гидеон, в паре сантиметров от его виска, появилась дыра. Гидеон вскочил и сделал вид, будто сейчас бросится на генерала.

Третий выстрел прозвучал в то мгновение, когда он, отпрыгнув к Дайковичу, подобрал его револьвер, лежащий у стены. Сразу после третьего выстрела прогремел четвертый, пуля просвистела у самого уха. Гидеон уже был готов открыть ответный огонь, но Такер скрылся из виду.

Не теряя времени, Гидеон схватил Дайковича за воротник и затащил его за стиральную машину, во временное укрытие. Стараясь не высовываться, он лихорадочно размышлял. Что предпримет Такер теперь? Оставить их в живых для него все равно что подписать себе смертный приговор. Ни вызвать полицию, ни сбежать…

Генералу оставалось одно: драться до конца.

Гидеон выглянул из укрытия. Дверной проем кухни оставался пустым. За ним располагалась просторная темная гостиная. Враг поджидал их там.

Раздался кашель, стон: Дайкович вдруг предпринял попытку выпрямиться и этим спровоцировал Такера на пальбу, изрешетившую стиральную машину. Из пробитого шланга хлынула вода.

Гидеон разок пальнул в ответ, но Такер снова нырнул в темную гостиную.

— Отдавай револьвер! — потребовал Дайкович и грубо вырвал у Гидеона оружие.

Гидеон смотрел, как Дайкович опять пытался подняться.

— Погоди, — остановил его Гидеон. — Дай-ка я перебегу к кухонному столу. Он опять появится в дверях, чтобы меня подстрелить. Тут ты и всадишь в него всю обойму.

Дайкович кивнул в знак согласия. Гидеон набрал в легкие побольше воздуха, выпрыгнул из-за стиральной машины и метнулся к столу, запоздало поняв, как опасно подставился.

Дайкович с криком, похожим на рев раненого кабана, вскочил на ноги. У него изо рта хлынула кровь, глаза вылезли из орбит. Он всаживал пули одна за другой в стенку справа от двери, стоя посреди кухни, качаясь, как пьяный, и издавая все более оглушительный рев, пока не расстрелял всю обойму.

Некоторое время в темной гостиной было тихо, потом тяжелая туша Такера с полудюжиной кровоточащих пулевых ран вывалилась из дверного проема и плюхнулась на пол.