За окном стемнело, и теперь свет давала только лампа, до краев наполненная свежим маслом. Соня сняла с шеи подаренный Севером медальон и открыла его. Левую его половинку занимало зеркальце, на второй красовался ее портрет, написанный еще летом. С обеих половинок на нее смотрело одно и то же лицо — никаких отличий. Да и что могло измениться всего за несколько лун? Вот только взгляд погрустнел… Всего пару раз за прошедшее с той поры время она пробовала воспользоваться советом возлюбленного — все некогда было. Теперь же ей вдруг это занятие и вовсе показалось бессмысленным. Она впервые осознала, что женщина жива любовью, и поняла правоту Хэлдира. В самом деле, зачем ей бессмертие без любви?

Она вынула рисунок, за которым находился выполненный эмалью портрет Севера. Чистый прямой взгляд проник ей, казалось, в самую душу. Соня едва не задохнулась от невыразимой нежности. Даже портрет любимого, и тот пытается ободрить ее, а сам он…

Соня неожиданно почувствовала, как подбородок ее едва заметно дрогнул. Этого еще не хватало!

Она несколько раз глубоко вздохнула и прикрикнула на себя: «Ну же, Соня, возьми себя в руки!» Девушка еще раз с любовью посмотрела на родное лицо и быстро вернула свой портрет на место. Медальон щелкнул, скрепляя обе половинки.

Пленница задумчиво выпила немного сладкого пальмового вина, съела персик и поняла, что больше не может проглотить ни кусочка. Тогда она пересела на лавку. Как бы там ни было, а нужно выспаться, чтобы отдохнуть, отвлечься от дурных мыслей, а там, глядишь, и придумает что-нибудь стоящее.

Соня вытянулась на струганых досках и закрыла глаза. Прежде ей доводилось проводить ночи и в худших условиях. Главное, что тепло. Она положила щеку на локоть и почувствовала, как вдруг отяжелели веки. Усталость взяла свое, и девушка провалилась в сон, как в омут.

Непроглядная тьма окружала ее со всех сторон, и ни единая мысль не тревожила утомленного сознания. Ни тревог, ни горестных воспоминаний. Так прошла почти вся ночь, и лишь когда солнце начало прощупывать первыми лучами горизонт, что-то неуловимо изменилось.

Тени начали приобретать еще смутные формы. Понемногу расплывчатые силуэты слились в два образа, неотличимых друг от друга, как братья-близнецы. Спящий разум по-прежнему равнодушно наблюдал за ними. Вскоре, однако, Соня заметила, что одна из фигур светлеет, в то время как вторая, словно всасывая сброшенный первой избыток тьмы, наливается мрачной силой.

Сердце девушки забилось учащенно: она увидела… Севера. С сумасшедшей скоростью дни сменялись ночами, а Соня наблюдала, как его везут по широкой, казалось, бесконечной каменистой долине. Она видела, как он встречается с какими-то людьми, сражается, одерживает победы. Она не слышала звуков, а потому изо всех сил пыталась сосредоточиться на образах, чтобы понять, что происходит, но одна картинка, не успев толком проясниться, исчезала, и на ее месте тут же возникала другая.

Соня так и не поняла, когда, в какой миг из небытия начала наплывать тьма. Она вздрогнула и принялась искать взглядом второй силуэт. Повинуясь ее желанию, темное облако сгустилось и оформилось в зловещую черную фигуру, скрытую от взгляда длинным плащом с надвинутым на голову капюшоном.

Однако, сколько девушка ни вглядывалась, лица она так и не увидела. На мгновение ей только почудилось, что в глубине капюшона сверкнули темным пламенем две черные точки, и все. Казалось бы, ничего страшного, и все-таки от странной фигуры веяло первобытным ужасом и мраком небытия.

Едва Соня подумала об этом, как Тень угрожающе двинулась к Северу. Девушка кожей чувствовала исходившую от Тени угрозу, но и Вожак уже заметил противника, однако не испугался, и тогда Тень начала расти… Она наполнялась силой, угрожающе нависая над человеком, чуть ли не вдвое превосходя его ростом.

Соня пыталась и не могла понять, что все это означает.