|
Пэгги чувствовала, как колотится о ребра сердце. Она задыхалась в темноте, будто скалы норовили расплющить ее, погребая заживо. С огромным трудом девушка сдерживала рвущийся наружу ужас. Тесные помещения и остановившиеся лифты всегда вызывали у нее приступы клаустрофобии. А если принять во внимание отряд вооруженных головорезов позади… — Кажется, я начинаю немного нервничать… — пробормотала она, обращаясь к Холлидею. Они как раз протискивались сквозь особенно узкий участок, едва не упираясь носом в стену расщелины. — Через несколько секунд все кончится, — успокоил ее Родригес, но Пэгги его слова показались не слишком обнадеживающими. Вдруг бывший священник исчез. — Осторожно, порог! — послышался его голос. Девушка сделала еще шаг и замерла. — Срань Господня… — прошептала она восторженно. — Боже мой! — выдохнул Холлидей, выглянувший вслед за ней на каменную площадку, размером не больше балкона. Зрелище, открывшееся их глазам, поражало воображение. Они стояли в огромной пещере, соперничающей по размерам со зданием Большого центрального вокзала в Нью-Йорке, — шириной с футбольное поле и в длину по меньшей мере вдвое больше. Потолок, высотой в сто футов, казалось, пульсировал жизнью и яркими красками. На бескрайних равнинах паслись стада диковинных зверей: грациозные жирафы и могучие буйволы, газели и импалы. Антилопы скакали, стелясь над густой травой и запрокинув головы с маленькими рожками, а черные фигурки воинов с копьями в руках гнали их через саванну. Медведи, обитавшие на Азорских островах лишь во время последнего ледникового периода, брели через древние чащобы. Финикийские триремы, раскинув паруса поверх бортов с двумя рядами весел, стремились по беспокойному морю через Геркулесовы столбы прямо в неизведанный океан. За ними следом летели по волнам каравеллы крестоносцев — гордый красный крест трепетал на парусах. Тысячи солдат в кольчугах и шлемах, с копьями и щитами входили во врата Иерусалима. Играли краски: алая и зеленая, черная и желтая, лазурь и ультрамарин, охра и жженая кость, золотая и серебряная. Люди и животные, армии и стада, сотни и тысячи существ из разных эпох и веков бежали, маршировали, летели по воздуху и мчались под парусами на причудливом рисунке, покрывавшем вогнутый свод пещеры. Ни Пэгги, ни Холлидей никогда не видели более грандиозного и поражающего размахом произведения искусства. Даже знаменитые фрески из Сикстинской капеллы не шли ни в какое сравнение. Ряд электрических ламп вдоль стен открывал лишь малую часть изображения, а остальное терялось в полумраке. Одни только небеса знали, каких трудов стоило неизвестным художникам создать эту величественную панораму. Она поражала воображение. Она была великолепна. От площадки, где они оказались, к центру гигантского зала вели широкие ступени, а волны остывшей магмы навеки замерли вдоль стен, словно огромные террасы. То здесь, то там Холлидей видел темные отверстия — выходы других лавовых трубок, пронзающих основание кальдеры. На ближайшей к ним террасе стояли ряды металлических сундуков, старинных на вид, а у их подножия лежали груды оружия: копья, мечи, топоры, шлемы. Лежали не одну сотню лет. На переднем плане возвышался длинный стол, обитый цинком, напоминавший упрощенную версию рабочего стола из университетской лаборатории Вануну. Освещенный яркой лампой, в центре стола возлежал на двух опорах меч, почти точная копия того, что Холлидей обнаружил в потайном ящике дяди Генри. На втором столе, размещенном перпендикулярно первому, стояла большая глиняная амфора — сосуд приблизительно пяти футов длиной. В таких очень часто возили вино во времена Средневековья. |
