|
— Сто шестьдесят футов в длину и сорок футов в ширину, — сказал он. — Ротонды по обоим концам. В северном — алтарь нефом на юг. Раньше был еще проход, соединяющий часовню с главным залом. — Профессор указал на отдельную линию огромных блоков известняка, больших, чем камни, из которых, по обыкновению, возводили стены внутренних построек. — Это остатки финикийских сооружений, — пояснил он. — Помните, я говорил — они был и здесь до Пелерина. Кстати, любопытный факт: в часовне все архитектурные формы кратны восьми. Восемь колонн в нефе, шестнадцать колонн в алтаре и восемь арок в проходе. — Почему именно восемь? — удивилась Пэгги. — Восемь — магическое число у тамплиеров. Достаточно посмотреть на крест, который они носили на плащах. У него восемь концов. То есть у привычного нам христианского каждый конец раздвоен. — Какой в этом смысл? — Главным образом религиозный. Семь плюс один равняется восьми. Бог создавал землю шесть дней, отдохнул на седьмой, а на восьмой день ввел человека в рай. У человека двадцать четыре ребра. Если разделить на восемь, получается три — Святая Троица. У Ноя на ковчеге было восемь человек. Сам ковчег в длину триста пятьдесят локтей. Три плюс пять — тоже восемь. Иисус Христос воскресил Лазаря через восемь дней после его смерти. Если двойку возвести в куб, будет восемь. И так можно продолжать до бесконечности. — Почему это может быть важно для нас? — Пэгги разглядывала остатки фундамента под ногами. — Думаю, то, что мы ищем, будет иметь некоторое отношение к числу восемь. Или числу, кратному восьми, — сказал Холлидей. Он принялся измерять шагами длину одной стены, тогда как Вануну пошел в другую сторону. — И все же, что мы ищем? — недоверчиво проговорила Пэгги. — В черных водах твердыни Паломника нужно отыскать серебряный свиток, — рассуждал вслух Холлидей. — «Черные воды» предполагают, что наша цель кроется в темноте. Может быть, под землей, ниже часовни. Или даже еще ниже, чем подземный склеп под нею. — Не исключено, что это пещера! — поддержал его профессор. — Здешние скалы — сплошной известняк. Грунтовые воды, стекающие с гор, размывают его. Я уверен — тут множество карстовых пещер. Как дырок в сыре. — У меня клаустрофобия! — предупредила Пэгги. — Когда фотографировала Карлсбадские пещеры для «Нэшнл джиографик», думала, что сойду с ума от ужаса. — Мы вас защитим, не бойтесь, — рассмеялся Вануну. — Кажется, я что-то нашел, — сказал подполковник. — По-моему, слишком быстро, — заметил профессор, поднимая голову. Вместе с Пэгги они подошли к Холлидею, который стоял рядом с остатками алтаря. — Вы скептически настроены, — усмехнулась журналистка. — Труд археолога не бывает легким, а находки — быстрыми, — ответил Раффи. — Большинство из нас ничего никогда не находит, хоть и ищут всю жизнь. — А я слышала, что парень, разыскавший Трою, был любителем. И свитки Мертвого моря нашел козопас или вроде того… — Откуда вы это взяли? — Мы с Доком беседовали за ланчем. Вчера в кафе. Он объяснил мне, что большинство важных археологических находок случайны. — По-моему, Доку я не слишком-то нравлюсь, — прошептал Вануну, чтобы Холлидей не услышал. — Не только вы, — весело отозвалась Пэгги. — Ему не нравятся все, кому нравлюсь я. |
