Левая рука президента Гарина, как называли Жанну близкие друзья с ее же легкой руки, жила в Белом Таборе как у Христа за пазухой, но вот зачем‑то понадобилось ей переплыть Москву‑реку вместе с лошадью и появиться на Истре с предложением помощи против Варяга.

Подозревали, понятно, волосатую лапу президента Экумены. Будто бы узнал он, что дачники остались без крыши, а это непорядок. Без крыши в этом мире жить никому нельзя. Вот и прибыла от него Жанна Девственница, которая одна стоит целой армии — чтобы все было по понятиям.

Сама Жанна, однако, прозрачно намекала на личные счеты. И между делом совращала народ в альбигойскую ересь. Что это такое, никто не знал, и она никому не объясняла — но соблазн был велик.

Все понимали так, что альбигойская ересь — это когда все бабы ходят голые, как ведьмы на шабаше, а мужики причащаются любовью. И кто‑то даже проведал, что в еретическом раю все ангелы — женского пола, и крылья отнюдь не мешают им доставлять праведникам истинно райское наслаждение.

— А свиней они едят? — спросил кто‑то про альбигойцев, и в тоне его сквозила искренняя заинтересованность.

— Они вс( жрут, — сплюнув, ответила спутница Жанны, которая носила на шее крестик, то есть вроде как не имела к ереси отношения. — Как бульдозеры.

Едят ли бульдозеры свинину и если да, то как — это был трудный вопрос, но вопрошающий почему‑то воспринял ответ с удовлетворением.

— Это хорошо, — сказал он, оставив валькирий в легком недоумении.

Возможно, он просто проверял, имеет ли альбигойская ересь общие черты с талмудической ортодоксией, но еще более вероятно, что он никогда в жизни не слышал таких мудреных слов.

Сама Девственница охотно ела картошку с жареной рыбой и за рюмкой чая поминала всуе славную воительницу Жанну д'Арк, убеждая собравшихся, что та и в самом деле была ведьмой, еретичкой и колдуньей, благодаря чему и побеждала в битвах.

Тут же со всех сторон сбежались во множестве дети, которые хотели посмотреть, как новая Жанна Девственница будет колдовать на предмет победы над Варягом. Но их ждало разочарование.

Когда на Истру упала тьма и наступил ведьмин час, а над лесом взошла пепельно‑серая луна, и птицы покрикивали за околицей тревожно и жутко, Жанна Аржанова спокойно спала на сеновале, накрыв лицо своей понтовой шляпой с роскошным букетом перьев.

И в этот час на сеновал пробралась мимо дозорной валькирии юная жница, которая так гордилась своей невинностью. Цель у нее была вполне конкретная — свистнуть у Жанны эту самую шляпу, которая поразила девушку в самое сердце.

Она уже надела шляпу на свою голову и соскользнула к выходу, когда что‑то обрушилось на нее сверху. Бесшумно, как пантера, Жанна настигла похитительницу в прыжке и мягко уложила ее на землю.

— Воровать нехорошо, — по‑кошачьи прошипела валькирия на ухо жнице, а где‑то рядом раздался тихий свист, и из темноты возникли остальные валькирии.

— Отбой, — спокойно сказала Жанна. — Спать на посту тоже нехорошо.

— Я не спала, я медитировала, — ответила дозорная, но вид парня, который выглядывал у нее из‑за плеча, ясно говорил, что эта медитация могла быть только тантрической. Хотя парень наверняка этого мудреного слова тоже не слышал.

Жница тем временем затравленно озиралась, но бежать было некуда.

— Это очень дорогая шляпа, — сообщила ей Жанна Девственница. — Скажи‑ка мне, что у вас тут делают с ворами, которые крадут дорогие вещи?

Девчонка была готова заплакать, но усилием воли сдержалась и неожиданно громко и звонко ответила:

— Их бьют кнутом и ставят к позорному столбу.

— И как ты думаешь, справедливо будет поступить так же и с тобой?

Все понимали, что шляпа того не стоит, и если бы валькирии вывели девчонку на суд, смеху было бы на всю Истру.