|
Но может и хуже сложиться, в таких случаях никогда не скажешь заранее, до какой черты придется дойти… Может, и самим придется ребенка пристрелить. Эх, будь в доме хоть у прислуги дети, так нет! Хорошо, будем рассуждать здраво. Шестой сын от жены из невлиятельной семьи. Даже если придется им рискнуть, сильно рискнуть, ведь это все равно, что отдать в шахматах пешку за короля. Дети — священная собственность отца, и разве он слюнтяй, чтобы не проявить, когда необходимо, надлежащей силы воли? Да почтенные предки ему бы в лицо плюнули за такую слабину! (Мне самой не по себе писать эту книгу. Вчера днем, 11 октября, мне пришел в голову этот эпизод. Спрашиваю себя — не подтасовываю ли? Как то чересчур. Тем же вечером слышу анонс новостей программы «Время»: «Террористы на Северном Кавказе пытались использовать собственных жен и детей в качестве живого щита» ). Предки… Как никогда быстрые мысли имама обратились в прошлое. Высоко же его семья поднялась за последние полвека, они ведь не из потомков Пророка, всего то навсего чеченцы. А какими были жалкими бедняками, так, шестерки при Басаеве… Приподнялись на том, что в начале века отдали общим счетом пять дочерей в лагеря для подготовки шахидок. Не такие уж и большие деньги, а легли в основу благосостояния. Опять же и праведно. Ну а потом уж посчастливилось оказаться по нужную сторону зеленого занавеса вслед переведенным вовремя капиталам. Там уже, как родственники праведных дев, породнились через удачные браки с арабскими семьями. Да, высоко в гору пошли. Но ведь не будь тех шахидок, ему, Мовсар Али, сидеть бы сейчас в Чечне, среди этих отщепенцев, что разрешают дочерям работать на телевидении и в театрах, тьфу, шлюхи, да и вообще живут бок о бок с неверными! Или был бы он тут, в евроисламских странах, бедным рабочим. Нет, все верно. На чем приподнялись, то пусть и вывозит. — Слушай ты, козел! Остолбеневший имам перевел взгляд на жену. Ухватив первое, что попалось под руку — антикварные тяжелые щипцы для орехов, она одной рукой подхватила ребенка с ковра, другой угрожающе замахнулась, отскочив от мужа подальше. — Только подойди к моему ребенку, убью, Аллах свидетель, убью! — Ты рехнулась, женщина? С кем ты говоришь? И что такое, вообще, твой ребенок? Что здесь твоего? — Ты мне зубы не заговаривай, мерзавец! — Хадиша продолжала размахивать своим жалким оружием. — Ты чего затевал, когда смотрел на мальчика?! Какую ты пакость надумал? Я ведь по твоей поганой роже читать умею как по буквам! — Ишь ты, как запела, негодяйка! — Мовсар Али рассвирепел. — Ты только погоди, ох ты у меня поплатишься, когда кафиров перебьют! — Да может, еще кафиры тебя самого убьют прежде, благослови их Аллах, если так! Вопреки неслыханной наглости жены, гнев вдруг растаял. А ведь могут, еще как могут. Нет, надо думать, надо искать выход. С этой чумной датчанкой он вправду будет разбираться, только если, самое главное, уцелеет сам. Можно, конечно, все таки отобрать у нее ребенка, не самому, убить не убьет, но уж кусаться и царапаться будет как тигрица, только все равно помощники ее одолеют. Но хлопотно и долго. Но где же взять другого ребенка, не в гетто же за ним ехать, было б можно попасть в гетто, только бы проклятые макисары его здесь и видели! Ах, дурачина, вовсе мозги отшибло! Мовсар Али шлепнул себя ладонью по лбу. Дело то проще простого! Напрочь забыв о жене, он понесся назад в приемную, к самому близкому телефону. Конечно, конечно, обратив его внимание на младшего сына, Аллах подсказал самый беспроигрышный вариант! Пусть шлют автобусы в ближайшее гетто, пусть привезут сотню, нет, несколько сотен, всех детей, какие там найдутся! Пусть их выстроят по набережной, вокруг всего Ситэ, и начнут убивать! У макисаров полно родни в гетто, ясное дело, они первым делом тут же согласятся выпустить с острова имама с его приближенными, а потом… да какая разница, что потом, это все его уже не касается, он уже будет в загородном особняке, во Вьё Мулен, на берегу пруда! Мовсар— Али, торопясь, запустил номер последнего соединенного абонента. |
