|
— Неокатолики служили мессу в любое время суток, когда хотели, — хмуро ответил отец Лотар. — Это стало легко потому, что они отменили литургический пост. По канонам священник не должен есть и пить перед мессой. — И как долго? — С полуночи. — Так Вы… — Ну, это то ерунда, я человек привычный. Не поймите меня превратно, я могу хоть до вечера терпеть без воды, как это у нас в Великую Субботу и приходится делать. Но начинать мессу после полудня я все равно не могу, пил я или нет, неважно. Это нельзя, и все. — Да ладно, горевать то покуда не о чем, — София поднялась с присущей ей юной резкостью движений, подняла раму окна с матовым непрозрачным стеклом: молодой каштан рядом с ним, казалось, сгибался под тяжестью неимоверного количества своих ярко розовых цветочных пирамидок. — Мы не потеряли до десятого часа утра ни одного человека. Надо сказать, у нас и безо всяких мятежей выдаются куда худшие дни. Сутки держать остров — для нас это максимум, но они то наших планов не знают. Они должны считать сутки нашим минимумом, иначе у них вовсе резьба соскочит, ради чего такое затеяно. Что скажете, Анри? — Скажу, что штурмовать собор я бы не хотел. Они заложили окна чем подвернулось, легко их не снять, а все пространство вокруг здания — голое, хоть шаром покати. Даже деревья давно вырубили, высадили свои дурацкие цветочки, как знали, канальи. Слишком много народа ляжет, ах, досада, ну кто же знал, что брать надо сперва не Дворец Юстиции, не Европол даже, а сам собор! — Ну чего теперь волосы рвать? Со мной все согласны, что с наименьшими потерями мы возьмем их под утро? — Потери все же будут, хотя и меньше, — свел брови Ларошжаклен. — Но все таки не по душе мне, что у одного из этих сволочей, того, что засел на крыше, похоже, снайперская винтовка. Чего, Левек? — Ребята перекусили таки хвост телефону, — весело доложил Эжен Оливье. — Еще бы, конечно, знать, чего у них там с мобильниками. Но телефонной связи больше нет. — Молодцы! Выпей сока, тут весь холодильник набит. И ребятам отнесешь холодного. — Не откажусь, — Эжен Оливье погрузился в недра огромного рефрижератора. — Томатный есть, здорово. — Так что с винтовкой? — Бриссевиль тяжело, с хрипами, закашлялся. — Я наверное не поручусь, — продолжил Ларошжаклен. — Но что то мне кажется, что у их снайпера СБ 04 с инфракрасным видением. Шикарная вещь, ее в России в десятых годах разрабатывали. Но откуда такая роскошь у полицейского? — Да это ж необязательно флик, — усмехнулась София. — Не всех же мы перебили, кто то из Европола мог пробраться в собор, да и вообще несомненно, что по Ситэ прячется по углам десяток другой неплохо вооруженного народу, и мы не заметили этого лишь потому, что они не хотят себя обнаружить раньше штурма. — Это как пить дать, — Бриссевиль все кашлял, кровавя носовой платок. — Ну ладно, пусть даже у снайпера на крыше собора винтовка с инфракрасным прицелом. Все равно ночные потери несопоставимы с дневными. Так что не хотите ли чаю, Ваше Преподобие? — Благодарю, Софи, — отец Лотар не сумел удержаться от смеха. — Вы всегда умеете на редкость изящно закруглить мысль. А я именно сейчас как раз не настолько привередлив, чтобы отказаться даже от того, простите, напитка, который Вы хлещете последние полчаса. — Хотя он пахнет сушеной рыбой в керосине, — подхватил Ларошжаклен. — Не могу предположить, что я попала в общество гурманов, — София вытащила из стопки еще одну чашку и принялась наливать чай, заваренный прямо в электрическом чайнике. — Это настоящий «Лапсунг Сушонг», у меня завалялось в карманах полпакета. Но, может, я впустую от сердца отрываю, а, отец Лотар? Не стесняйтесь, если предпочтете сок. |
