|
Повар – а это он, пожалуй, и был – поставил поднос и неуверенно подошел к Мышелову, словно желая помочь ему снять плащ. Мышелов отрицательно махнул рукой и твердо указал на заднюю дверь. Будь он проклят, если даст себе труд шепелявить в доме у Грига. К тому же слуги скорее, чем кто либо другой, распознают чужой голос. Повар неловко поклонился и вышел. Мышелов удобно расположился на ложе, но решил перчатки и сапоги пока не снимать. Маску он тем не менее снял и положил рядом – было приятно хоть ненадолго дать отдых глазам – после чего принялся за Григов обед. В дымящемся кувшине оказалось подогретое вино с пряностями. Оно приятно успокаивало его пересохшее горло и истерзанные нервы, но было слишком уж ароматным – в кувшине плавала гвоздичина величиной с хорошую грушу, а палочка корицы была размером с пергаментный свиток. С помощью Кошачьего Когтя и двузубой вилки, которая оказалась на подносе, Мышелов начал расправляться с телячьими отбивными – его нос сообщил ему со всей достоверностью, что это именно телятина, а не мясо грудного младенца к примеру. С другой дымящейся тарелки он отведал что то похожее с виду на сладкую картофелину. Оказалось, что это вареное зернышко пшеницы. Желтоватый кубик, размером с игральную кость, оказался крупинкой сахарного песка, а черные шарики величиной с ногтевую фалангу его большого пальца – черной икрой. Он принялся накалывать их по одному на вилку и отправлять в рот, перемежая с кусками телятины. Было очень странно есть чудную нежную телятину, волокна которой были толщиной с его палец. Покончив с самой существенной частью обеда Грига, равно как и с вином, Мышелов надел маску и откинулся на подушки, намереваясь наметить план бегства из Нижнего Ланкмара. Однако золотой колокольчик все время отвлекал его от практических вопросов, поэтому Мышелов протянул руку и позвонил в него. Сразу идти туда, куда тебя влечет любопытство, чтобы ум не успел взбунтоваться, было одним из девизов Мышелова. Не успел замереть нежный звон, как тяжелые шторы на одной из боковых дверей раздвинулись и появилась стройная крыса – нет, пожалуй, крысиха – в платье, капюшоне, маске, туфельках и перчатках из тонкого желто лимонного шелка. Первой реакцией Мышелова было удовлетворение. Выходит, у Грига все же была любовница, и его, Мышелова, мгновенный ответ на недоуменный вопрос Скви относительно жены был блестящим проблеском интуиции. Какого бы роста он ни был, все равно он может перехитрить кого угодно. У него ум Мышелова, равного которому нет во всей вселенной. Мышелов встал и подошел к изящной фигурке в желтом. Во всем ее облике было нечто ужасно знакомое. Быть может, это она и была той крысихой в зеленом, что вела на сворке землероек? Судя по гордой стати, очень похоже. Используя уловку, уже опробованную им на поваре, он молча показал служанке на дверь, пропуская ее вперед. Она возражать не стала, и Мышелов двинулся вслед за ней по мрачному петляющему коридору. К тому же она ужасно миловидна, решил он, разглядывая ее стройный силуэт и вдыхая аромат ее пахнувших мускусом духов. Немного запоздало он напомнил себе, что перед ним крыса, которая должна внушать ему крайнее отвращение. «Но почему обязательно крыса? Я же претерпел превращение, так почему такое не могло произойти и с другими? А если это простая служанка, то какова же ее госпожа? Наверно, какая нибудь жирная ведьма», – цинично подумал он. Но его возбуждение, несмотря на это, росло. Отвлекшись ненадолго от этих мыслей, чтобы сориентироваться, Мышелов понял, что боковая дверь, через которую они вышли, ведет, скорее всего, в занавешенные черными шторами покои лорда Незаметного, а не к Сиссу или Скви. Наконец крысиха в желтом раздвинула тяжелые, расшитые золотом черные шторы, затем легкие занавеси из фиолетового шелка. Пройдя мимо нее, Мышелов стал сквозь прорези в маске Грига разглядывать просторную спальню, весьма красивую и изящную, но при этом самую причудливую и жутковатую из всех, что ему доводилось видеть. |
