|
Когда по пустынным, увешанным шелками коридорам они добрались наконец до спальни Глипкерио, тот в беспокойстве и раздражении стоял перед открытой, усеянной самоцветами толстой дубовой дверью и нервно шелестел тогой. – Я по пути не встретил ни единого стражника, – пожаловался он. – Похоже, мой приказ был по чьей то дурости неверно истолкован, и в южные казармы вместе с солдатами и стражами порядка отправили и мою личную охрану. – На кой ляд тебе охрана, если для защиты у тебя есть я? – браво осведомилась Саманда и похлопала по дубинке, висевшей у нее на поясе. – Это верно, – с некоторым сомнением в голосе согласился Глипкерио и вынул из складок тоги большой золотой ключ сложной формы. – Давай запрем девушку здесь, Саманда, и пойдем смотреть мои приобретения, ладно? – И решим, какое из них испробовать на ней? – громко и хрипло добавила экономка. Разыгрывая возмущение, Глипкерио неодобрительно покачал головой и, бросив последний взгляд на Риту, проговорил серьезно и по отечески: – Нет, конечно нет. Просто я подумал, что бедной девочке будет с нами скучно и неинтересно. Но, несмотря на все старания, Глипкерио не удалось скрыть прозвучавшее в голосе нетерпение и блудливый огонек в глазах. Отстегнув поводок, Саманда втолкнула девушку в спальню. Почувствовав в последний миг опасение, Глипкерио предупредил: – Не вздумай прикасаться к моему ночному питью. – С этими словами он указал на золотой поднос, стоявший на серебряном ночном столике. На подносе возвышались большие хрустальные графины и кубок на длинной ножке с вином бледно абрикосового цвета. – Не вздумай ничего трогать, или я заставлю тебя молить о смерти, – подтвердила Саманда, на сей раз грубо и без тени юмора. – Встань на колени у изножья кровати и нагни голову – поза покорности номер три – и не двигайся, пока мы не вернемся. Как только массивная дверь затворилась, щелкнул язычок замка и звякнул вынутый с той стороны золотой ключ, Рита, подойдя к ночному столику, подвигав немного щеками, плюнула в ночное питье и стала следить, как пузырчатый плевок медленно оседает на дно. «Эх, будь у меня хоть несколько волосков», – с яростью подумала она, но в комнате не было ничего мехового или шерстяного, а ее саму утром тщательно выбрили. Она вынула пробку из самого соблазнительного хрустального графина и, время от времени грациозно отпивая глоточек, принялась осматривать спальню, обшитую панелями из редких пород дерева, привезенного из Восьми Городов, а также находящиеся в ней еще более редкие сокровища. Дольше всего она простояла у тяжелого золотого ларца, полного ограненных, но неоправленных драгоценных камней – аметистов, аквамаринов, сапфиров, гагатов, топазов, огненных опалов, рубинов, кимпи и ледяных изумрудов, которые сверкали и переливались, словно осколки радуги. В одном углу она увидела вешалку с женскими платьями, сшитыми на очень высокую и худую особу, и рядом, как ни странно, стойку с вороненым оружием. Довольно долго Рита разглядывала полки с фигурками из дутого стекла и наконец выбрала, по ее мнению, самую изящную и дорогую – нет нужды говорить, что это была фигурка стройной девушки в сапогах, коротенькой курточке и с бичом в руке. Рита смахнула фигурку с полки, и та вдребезги разбилась о натертый пол, а бич превратился и вовсе в пыль. Что они могут сделать с ней такого, чего до сих пор не было в их планах? – спрашивала она себя со скупой улыбкой на губах. Затем, забравшись в постель, Рита вытянулась во весь рост и стала нежиться, наслаждаясь мягкими прикосновениями тонких льняных простыней к ее бритым конечностям, телу и голове и время от времени выливая из хрустального графина несколько капель нектара себе в рот, которому шутки ради она придала высокомерный изгиб. Черт побери, она будет пить до последнего мига, чтобы стать мертвецки пьяной! И тогда пусть Саманда и Глипкерио сколько угодно терзают ее бесчувственное тело и отключившийся мозг, если, конечно, им это понравится…. |
