|
Сразу же за носилками шло нечто, выглядящее как чуть меньшая по размеру копия Мышелова. Это была Ививис, переодетая его подручным. Она закрывала рот и нос складкой капюшона, словно щитом, и часто подносила к носу платок, чтобы вдохнуть запах камфары и нашатыря, которыми он был пропитан. Под мышкой она несла серебристый гонг в шерстяном мешке и – в другом мешке – странную тонкую деревянную маску. Вывернутые мозолистые ступни рабов бегунов ударялись о каменный пол со слабым шуршанием, на которое накладывалась через долгие равномерные интервалы булькающая отрыжка Гваэя. Других звуков слышно не было. Стены и низкий потолок кишели рисунками, сделанными в основном желтой охрой и изображающими демонов, странных животных, девушек с крыльями летучей мыши, другие красоты ада. Их медленное проявление, нависание и исчезновение во мраке несло в себе отпечаток кошмара, однако кошмара легкого. Если брать все в целом, это было одно из самых приятных путешествий, которые мог вспомнить Мышелов, такое же приятное, как то, что он проделал однажды при лунном свете по крышам Ланкмара, чтобы повесить увядший венок на всеми забытую, стоящую на вершине башни статую Бога Воров и зажечь перед ней при помощи коньяка маленький голубой костер. – В атаку! – насмешливо бормотал он себе под нос. – Вперед, моя большеногая фаланга! Вперед, моя наводящая ужас боевая колесница! Вперед, мой изящный арьергард! Вперед, мое войско! *** Брилла, Кевисса и Фриска сидели тихо, как мышки, в Зале Призраков рядом с бассейном высохшего фонтана, однако поближе к открытой двери комнаты, где, как было условлено, они должны были спрятаться. Девушки шептались о чем то, склонив друг к другу головы, но эти звуки, как и вырывающийся по временам у Бриллы тоненький вздох, были не громче мышиного писка. За фонтаном находилась большая полуоткрытая дверь, сквозь которую пытливо проникал единственный слабый лучик света, и через которую Фафхрд привел их сюда, прежде чем вернуться в камеру пыток и, таким образом, увести за собой погоню. Часть паутины, натянутой между половинками двери, была сорвана, когда там проходил массивный Брилла. Если принять эту дверь и дверь в комнату убежище за два противоположных конца комнаты, то два оставшихся противоположных конца занимали широкая черная арка и еще одна, узкая; перед каждой был большой участок каменного пола, поднятый на три ступеньки над еще большим участком вокруг высохшего бассейна. Кроме этого, в стенах виднелось множество маленьких дверей – каждая из которых была закрыта – ведущих, без сомнения, к бывшим спальням. И над всем этим нависали скрепленные светлым известковым раствором огромные черные блоки, образующие пологий купол потолка. Все это глаза троих беглецов, уже привыкшие к темноте, легко могли различить. Брилла, догадавшийся, что некогда это место служило приютом для гарема, меланхолично размышлял о том, что теперь оно снова стало чем то вроде крошечного гарема, в котором был евнух – он сам – и беременная девушка – Кевисса – сплетничающая с оживленной отважной девушкой – Фриской – беспокоящейся о своем высоком возлюбленном варваре. Старые времена! Брилле хотелось подмести здесь немного и найти какие нибудь ковры, пусть даже прогнившие, чтобы повесить их на стены и расстелить по полу, но Фриска указала ему, что они не должны оставлять следов своего пребывания здесь. Из за огромной двери послышался слабый звук. Девушки перестали шептаться, а Брилла – вздыхать и даже думать, каждый из них прислушался всем своим существом. Потом раздались еще звуки – шаги и удары мечей в ножнах о стену тоннеля – и трое беглецов бесшумно вскочили, быстро скрылись в своем убежище и неслышно затворили за собой дверь – а Зал Призраков ненадолго снова остался один со своими призраками. Охранник в шлеме и в кольчуге Хасьярловой гвардии появился в проеме огромной двери и, остановившись, огляделся вокруг со стрелой на тетиве короткого лука, который он держал горизонтально перед собой. |
